Брад

Андрена посмотрела на свой блокнот. На первой странице подчеркнута фамилия Перси. Андрена уже звонила ему, но тот ответил, что не может разговаривать с прессой. Когда она сообщила ему о том, что нашли зуб, детектив вроде бы удивился, но быстро взял себя в руки. Он прокашлялся и сказал, что ему звонят по другой линии. Андрена последовала совету Лео и позвонила детективу, который с удовольствием делился внутренней информацией, но тот почти ничего не знал и только рассуждал о том, что парень, с его точки зрения, невиновен. О зубе он не упоминал, и Андрена не стала обсуждать эту тему. Она поняла, что нащупала нечто очень важное, настоящий жареный факт.

Было уже больше двух, а она до сих пор не пообедала. Андрена на секунду отвлеклась от своих раздумий и прислушалась к странному ощущению внутри. Оказалось, это ее мучает голод.

На столе справа от Андрены лежал раскрытый номер за понедельник. Страница три: фотография обвиняемого. Та самая, которую дал ей Спаркс. Андрену поразило, насколько иначе она выглядит на странице газеты. Крупнозернистая печать каким-то образом убеждала читателя в виновности этого парня.

«ЗАГАДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК ОБВИНЯЕТСЯ В КРОВАВЫХ УБИЙСТВАХ».

И — главная сенсация — подзаголовок: «Возможно, это и есть зубной маньяк».

Предположения. Бумага дешевая, буквы стираются легко. Андрена потерла пальцем страницу, под рукой расползалось грязное пятно. Андрена обругала себя за глупость. Теперь пальцы будут черные: типографская краска глубоко въедается в кожу.

«Виновен или невиновен? — спросила себя девушка — Пресса полагает, что виновен».

Мысль мелькнула и пропала. Философию и совесть следовало быстро затолкать обратно в глубину подсознания, избавиться от них, как избавляются от докучливого престарелого пациента.

Андрена подняла голову. Большинство столов пустовало, все ушли обедать. Некоторые, особенно рьяные, все еще печатали на недавно установленных компьютерах. Такой роскоши достойны были только зубры да еще редакторы, а новички по-прежнему надрывались на печатных машинках. Поток слов никогда не иссякал. Кто-нибудь обязательно печатал новостную статью. Люди испытывали потребность в информации и готовы были за эту информацию платить. Любые, самые последние, самые быстрые, пусть самые краткие, но новости. Уже переваренные для них факты. Весточка из внешнего мира, возможность почувствовать значимость своей жизни. Спаркс прав. Все-таки он ужасно умный. Андрена попыталась представить себе его жену, детей, как он возится с ними. Или, может, для него работа и есть жизнь? Неужели она важна до такой степени, чтобы поступиться остальным?

Мысли лениво перекатывались в голове Андрены, словно осенние мухи жужжали. Она сердито встряхнулась. Сегодня Андрена вдруг почувствовала, что делает что-то не так. Не то чтобы нечто грязное, но она точно поступает нехорошо.

«В целом это правда», — подумала Андрена.

Просто она очень волнуется. Стресс. Да и устала порядком. Андрена размяла плечи и вдруг удивилась тому, какое место занял в их жизни стресс. Никто о нем и слыхом не слыхал еще пару лет назад. А теперь этой заразе подвержены буквально все вокруг. Видимо, так жизнь отвечает на растущую волну суеты и потребностей. Слишком много всего надо учесть, слишком много сделать. И незаконченные дела, несбывшиеся мечты так и остаются гнить внутри каждого из нас, пока не превратятся в ядовитое, к тому же заразное вещество. Похоже на вирус гриппа. Люди жалуются друг другу на травмированную психику, и вирус перепрыгивает в соседнее тело.

Андрена решила, что просто устала, потому в голову и лезут такие мысли. Краем глаза она заметила, как у стены движется нечто большое и синее Андрена моргнула. К ней направлялся Спаркс. Она тут же сделала вид, будто напряженно пишет что-то в блокноте.

* * *

— Вот этот ублюдок! Вот он! — Горластый всадил нож в третью страницу газеты. — Попался, голубчик! — Он яростно замахал рукой, разрезая бумагу на полосы. — Ну, теперь хана ему!

Сверху сквозь дыру в потолке за ним наблюдал мальчик. Здорово было смотреть с такой высоты. Словно болтаешься в небе. От комнаты внизу остались только голая бетонная коробка, разрисованные стены, коричневый стол на железных ножках, серый матрас в белую полоску да сплющенные консервные банки на полу. Еще там была женщина в яркой тесной одежде. Сверху были хорошо видны темные корни ее крашеных волос. Среди блондинистых кудрей иногда встречались черные пряди. Женщина сидела тихо, а горластый носился по комнате и разбрасывал повсюду куски порванной газеты.

Женщина начала плакать. Она попыталась что-то сказать, но слова потонули в слезах.

Парнишка встал и пнул ногой обломок бетонной плиты, представляя, что бьет горластого. Вниз посыпалась серая крошка. Горластый неожиданно заткнулся. Через секунду в дыре появилась его голова.

— Щен! — Он моргнул. — Как дела? — И неприятно улыбнулся, продолжая рвать в клочки газету. На нем была рваная белая футболка и армейские штаны, испещренные всевозможными надписями. Руки у горластого были тонкие и безволосые.

Мальчик фыркнул.

— Как сажа бела.