Брадобрей для Старика Хоттабыча

– Мартин просил тебя уехать с ним? – спросил Иван Демидович.

– Нет. Он поразительно меня чувствует. Ты представляешь, чтобы со мной в тот момент было бы, если бы еще и он начал рвать мне сердце? Выбор – он или ребёнок? Любая мать и адекватная женщина, понятно, кого выберет.

– А я вот не согласен с тобой. Знаю я таких мамаш, которые быстро распихали своих детей по интернатам, бабкам и дедкам при появлении «новых штанов».

– О чем ты говоришь? Я, конечно, не мать года, но как такое может в голову прийти?

– Мартин, думаю, знает, что ты нормальная женщина. И он освободил тебя от этого выбора.

– Ровно так же, как я его когда-то освободила от выбора между мной и его больной женой, чтобы он не чувствовал себя подонком. Судьба словно дала зеркальный ответ, – вздохнула Яна.

– Колесо фортуны, оно на то и колесо, – туманно произнёс артист ТЮЗа.

– Всё против нас. Лучше не спорить с судьбой. Евочку я не брошу, наши жизненные пути с Мартином снова разошлись.

– И теперь ты живёшь с Карлом? – спросил Иван Демидович. – Я бы его возненавидел.

– У меня периодически появляются такие мысли, но я стараюсь их гасить на корню, – усмехнулась Яна. – Он же отец Евы. Ребёнок не должен чувствовать ненависть. Я живу в его замке, всё время занята своим ангелочком, думаю только о ней.

– Ты живёшь с ним? – понизил голос Иван Демидович. – Ты же знаешь, мне можно доверять.

– Знаю, ты мне как родственник. Я живу у Карла, но не с ним. Мы давно чужие, и в этом плане ничего уже не изменить.

– А его такое положение устраивает?

– Не думаю. Он постоянно подчёркивает, что мы – семья. Карл с меня пылинки сдувает, мне ни в чём нет отказа. Он же понимает, чего я лишилась. У него же есть глаза, он же видит, что моё сердце принадлежит другому.

– Но ведь это же ужасно больно. Тебе Карла не жаль? – прищурил карие глаза Иван Демидович.

– Ну почему не жаль? Жаль, конечно. Но от меня ничего не зависит, – опустила голову Яна.

– А что же Мартин?

– Я больше не думаю о нём. Знаешь, Иван Демидович, у человеческой психики, наверное, есть предел. Я имею в виду, у нормальной психики. Всякие маньяки и сумасшедшие, они, конечно, беспредельны. А здоровая психика ставит заслон, чтобы остаться здоровой, не сойти с ума. Я поняла, что у нас безвыходная ситуация, и больше ничего не хочу. Я отпустила Мартина. Пусть он будет счастлив. Ведь он тоже хотел ребёнка…

– Ты сможешь родить ему еще, вашего совместного.

– Нет, Иван Демидович, нет, – покачала головой Яна. – Ева ведь тоже не планировалась. Такой вот дар свыше. Но я так тяжело ходила, возникли осложнения, я еле выжила. Врачи спасли меня и сообщили, что матерью я больше стать не смогу. Я не подхожу Мартину, я ему ничего не смогу дать, не осуществлю его мечту. Я – пустоцвет. Он уже и так потратил на меня часть своей жизни. Хотя у мужчин есть какой-то запас времени, их биологические часы тикают значительно медленнее. Мартин потрясающий человек… Он обязательно встретит женщину, которая ему родит и с которой он будет счастлив. Ты знаешь, Иван Демидович, когда я бросила Ричарда, я очень переживала за него: аж два раза я его наказала ни за что. А когда он встретил свою Людмилу, я испытала настоящие радость и счастье за него! Честно!

Иван Демидович удивлённо посмотрел на нее.

– Ты серьёзно? Ты станешь счастливой, если Мартин найдёт себе женщину? Что ты молчишь? Яна! А почему у тебя на глаза навернулись слезы?

– Но когда Ричард нашел, я же была счастлива…

– Ты уверена, что ты его любила? Ты сама ушла от него, – возразил ей Иван Демидович.

– Сейчас я тоже ушла.

– Тебя поставили в такие условия, что ты была вынуждена уйти, это разные вещи. С ума сойти! Я всегда думал, что ты точно выйдешь замуж за принца. Что тебе вот точно должно повезти. Ты добрая и яркая, бог не мог этого не заметить.

– Особенно, если учесть, что он всех нас и создал, – хмыкнула Яна.

– Точно! Этот день для бога, когда он создавал тебя, был явно особым. Знаешь, не обычная рутинная работа, скорее, это был праздничный выходной день. Все были веселы, счастливы, свободны, – задумался Иван Демидович.

– Скорее всего, в этот день сделали Мартина, – ответила Яна. – А меня, когда шла гроза. Так и штормит всю жизнь.

– И никогда не знаешь, когда шарахнет молния? – спросил Иван Демидович, в глазах его загорелись весёлые искорки.

– Это точно. Нет, один раз шарахнула, когда я Мартина встретила. Эффект был не менее сильный, чем от молнии, а, может, даже и больше.

– Мартин… Мартин… Только и слышу от тебя. Ну что ж, давай выпьем за него, что ли? – предложил Иван Демидович.

– А давай. Я всё равно грудью не кормлю, – согласилась Яна. Ее дочке, Евочке, к тому времени исполнилось шесть месяцев.

– Чин-чин! – поднял пластиковый стаканчик Иван Демидович.

– А что здесь происходит?! В чем дело?! Вы чего тут расселись-то на нашей могиле?! – раздался вдруг разгневанный мужской голос.

Головко обернулся.

– Да нам ваша могила совсем не нужна! Мы тут просто день рождения празднуем, – совершенно искренне ответил Иван Демидович, вставая со скамейки, широко разводя руки и улыбаясь. – А хотите, я вам стихи почитаю?