Brainiac

Самое-самое. Очевидно, что с точки зрения тривии гораздо лучше быть первым, лучшим или самым сильным в чем-либо, чем занимать второе место. «Какой из национальный парков США идет первым по алфавиту и одновременно является самым восточным?»[113], «У какого сухопутного млекопитающего самый длинный хвост?»[114], «Какая охраняемая законами об авторском праве книга была продана наибольшим числом экземпляров?» Особенно популярны такие вопросы у подростков, которые только что получили в руки экземпляр Книги рекордов Гиннеса (кстати, именно она была продана наибольшим числом экземпляров среди копирайтных изданий) и хотят проверить вас на знание самых дурацких рекордов оттуда. Например, как зовут чокнутого парня из Непала, у которого ногти длиной в четыре фута, или тех жирных близнецов на мотоциклах.

Единственное и неповторимое. Здесь речь идет об уникальных в чем-либо объектах или людях. «Назовите единственную планету Солнечной системы, названную в честь богини, а не бога»[115]. «Назовите единственное млекопитающее, которое не может прыгать»[116]. «Назовите единственный фильм, снятый по мотивам телесериала, который был номинирован на „Оскар“ в категории „Лучший фильм“»[117]. Слово «единственный» звучит авторитетно и притягательно, давая вам ощущение, что вы узнаёте что-то важное. Вопрос, очевидно, многое теряет, если не имеет единственно возможного ответа. «У каких семи планет Солнечной системы есть спутники?» «Назовите все виды млекопитающих, которые не умеют пользоваться пультом дистанционного управления». «Какие 26 скучных костюмных драм были номинированы на „Оскар“ в номинации „Лучший фильм“?»

Проблема с «единственным и неповторимым» заключается в том, что определение истинной уникальности объекта может быть невообразимо трудоемким процессом. Взять хоть дурацкий вопрос о единственном млекопитающем, которое не может прыгать. Я видел его десятки раз, и меня все еще гложут сомнения. Команда редакторов, работающих над Trivial Pursuit, выследила каждый из других оставшихся видов млекопитающих на планете и вежливо попросила по одному разу совершить небольшой прыжок, чтобы иметь возможность поставить галочку в маленьком квадратике анкеты и перейти к следующему виду. «Хорошо, чихуахуа, спасибо, можешь перестать прыгать. Пригласите шимпанзе и передайте шиншилле и китайскому водяному оленю, что они следующие!» Я обычно воспринимаю такие вопросы с известной долей иронии, другими словами, делю сведения, в них заложенные, на десять.

Супер-Мега-Гипер. Кажется, когда-то какими-то писателями тривии было решено, что любой факт с умопомрачительно большим числом является основой для великолепного вопроса. Их можно встретить где угодно. На строительство дамбы Гувера ушло 8 миллиардов триллионов тонн цемента. В канадском сленге 110 тысяч различных слов для обозначения хоккея. Потребовалось бы 37 биллионов лет, чтобы добраться до Солнца на сегвее[118].

Мне всегда кажется, что я упускаю «крышесносность» таких фактов. Во-первых, как можно просто представить себе количество чего угодно, выраженное числом с девятью нулями? Что, слабо представить себе хвост из «старбаксовских» роллов, который обвивается вокруг Земли 60 млн раз? Хорошо, тогда представьте хотя бы что-нибудь настолько большое, что оно может обвиться вокруг Земли 30 млн раз. Поняли? Это нереально большая штука. А теперь увеличьте ее мысленно в два раза!

Но настоящие проблемы начинаются тогда, когда неофиты пытаются превратить эти непомерные числа в вопросы. «Сколько тонн цемента ушло на постройку дамбы Гувера? Ой, нет, извините. Вы ошиблись на 4 тонны. Правильный ответ — 8 миллиардов триллионов». Что интересно, вопросы такого типа оказываются полезны по крайней мере при одном сценарии: их часто используют, чтобы определить победителя при ничьей в викторинах британского типа, которые проходят в пабах. Там хорошие большие числа, касающиеся площади самой большой когда-либо испеченной вафли, практически гарантированно сводят шанс ничьей к нулю.

Забавное совпадение. Авраам Линкольн и Чарлз Дарвин родились в один и тот же день в 1809 году с разницей всего в несколько часов. Девичья фамилия матери Базза Олдрина — Мун. Все четыре обладательницы «Оскара» в номинации «Лучшая актриса второго плана» с 1978 по 1981 годы имели инициалы М. С.