Brainstorm (СИ)

Я был бы не против, если бы моим тайным Сантой оказался Джастин – у парня хороший вкус, он обязательно придумал бы мне приятный подарок. Или на худой конец Маннс – как бы к нему не относились в агентстве, я никогда не смеялся над ним и периодически охотно болтал с ним о всякой ерунде.

О том, что Женевьев могла подсунуть меня Эклзу, я даже думать боялся и надеялся, что это не так. На мои расспросы Кортез важно ответила, что исполнила только одно желание – моё, и я должен расслабиться и не заёбывать её всякими глупостями. Но ей верить …

Дженсена снова не было с утра; он явился только к обеду, тут же вызвал меня, Сару и Лорен к себе, и мы устроили маленький брейншторм по поводу очередного проекта – не такого масштабного, как моя «гениальная» презентация, но ценного с точки зрения клиента – крупного кофейного магната. Дженсен вёл себя как обычно, немного шутил, был оживлён, обращался ко мне «Джей» и даже хлопал по плечу пару раз. Единственное, чего он не делал – это не смотрел на меня. Его взгляд всё время убегал, проходясь по мне вскользь, и даже обращаясь ко мне, Эклз умудрялся смотреть куда угодно, только не мне в глаза. Я подозревал, что он играет изо всех сил, что на самом деле ему хочется, чтобы я провалился сквозь землю, и он смог бы вздохнуть свободно.

Поздравляю, Падалеки, сказал я себе. Уж не знаю, во что выльется вся эта затея, но ты оказался единственным в этом агентстве, кто внёс сумятицу в размеренную жизнь Дженсена Эклза. И как бы он ни относился к тебе, нельзя не признать, что всё это – не-рав-но-ду-ши-е.

Пусть я чувствовал себя виноватым за то, что ухитрился всколыхнуть какие-то тёмные, неведомые мне – да и кому бы то ни было – пласты жизни Дженсена, невольно заставив его болезненно реагировать на мои - действительно случайные! – столкновения с ним в самых невероятных ситуациях. Пусть он сейчас деланно играет на публику – за толстым слоем искренности я видел всю ту же скорлупу изо льда. Пусть, пусть, пусть… Всё это – доказательства того, что он что-то испытывает ко мне, и надо быть полным дураком, чтобы упустить такое.

О любви я даже говорить боялся и надеялся, что это хотя бы просто интерес. Пусть даже дружеский, чёрт с ним, Дженсен может быть каким угодно оригиналом, который вообще никого к себе не подпускает. И я намеревался ухватиться за эту ниточку, которая постоянно ускользала от меня, так, чтобы пробраться по ней, как древний герой по клубку, в лабиринт загадочной души Эклза.

После брейншторма я засел за презентацию и возился с ней до вечера, стараясь не обращать внимания на Дженсена, который периодически возникал в поле моего зрения и вновь исчезал, не удостаивая меня взглядом. Один раз меня отвлёк Джастин, который примчался с какими-то конфетами и очень трогательно меня угостил – как знал, что я люблю сладкое. Я успел предварительно договориться с ним на вечер, и Тейлор убежал спешно заканчивать какой-то сложный проект. Женевьев принесла мне кофе. Маннс рассказал анекдот. Даже Гэмблиха с Коэн меня не трогали. Все вокруг будто сговорились сделать мне приятное, но чутьё меня не подводило никогда: я твёрдо усвоил, что если всё слишком шоколадно, пиздец не за горами.

И он наступил.

Дженсен ушёл рано, попрощавшись со мной дружелюбным быстрым кивком и мазнув беглым взглядом. Я проводил его глазами, снова углубился в работу и не сразу заметил, что рядом с моим столом кто-то стоит. Лишь когда перед моим носом по монитору побарабанили чьи-то длинные ухоженные пальцы, я очнулся, поднял взгляд, рассеянно моргая, и увидел Брайана Кинни.

Нельзя не признать, что этот сукин сын выглядел просто сногсшибательно. От небрежно, но продуманно встрёпанных волос до начищенных до блеска “Гуччи”. От него, в отличие от Дженсена, исходило совершенно неприкрытое, какое-то животное обаяние, действующее на уровне инстинктов, и даже я, одержимый Эклзом, почувствовал, как меня невольно повело в его сторону.

Он смотрел на меня нечитаемым взглядом, и я кашлянул.

- Чем могу помочь, мистер Кинни?

- Брайан.

- Вы что-то хотели, Брайан?

- Тебя, - сообщил он и поднял бровь, когда я поперхнулся. - Пошли поговорим.