Брак Для Одного

Ей удалось промолчать полтора часа, прежде чем она начала говорить со мной, и восемьдесят из девяноста минут она спала. Оказалось, что я мог работать в гостиной, слушая и разговаривая с Роуз, так же хорошо, как и в своем кабинете.

***

Мы провели еще неделю в этой квартире. Я ходил на работу, а она оставалась дома и, по ее словам, много занималась планированием своего кафе. Она хотела повесить на окна венки — большие венки. Не всякий венок подойдет, очевидно. Я сказал ей, что отвезу ее туда и повешу их прямо у нее на глазах. Я сказал ей, что мы сможем сделать это только на следующей неделе, если она будет чувствовать себя лучше, и мы начали спорить о том, что она сойдет с ума, сидя дома, и сможет выдержать поездку на работу всего на несколько часов, чтобы все проверить. Мне нравилась каждая секунда, и если наш поцелуй после короткого спора был чем-то значимым, то ей он нравился не меньше. Вскоре после этого она заснула, подтверждая мою точку зрения, что она не была готова никуда уезжать.

В первые несколько дней, когда мы вернулись из больницы, у нее кружилась голова и она задыхалась, просто поднимаясь по лестнице. После этого она стала проводить большую часть времени на диване, пока я не закончу работу — а я все еще наверстывал упущенное — и тогда я нес ее наверх.

В конце первой недели мы поехали в больницу, где ей прочистили нос. Кровь все еще текла, но, несмотря на это, с каждым днем она выглядела все лучше и лучше.

К концу второй недели постельного режима она начала плакать по крайней мере раз в день.

— Джек. Я хочу гулять, пожалуйста.

— Ты хоть понимаешь, как сильно ты разбиваешь мне сердце своими слезами? После этого она поцеловала меня. Она целовала меня очень долго.

Джорджи и Эмма, две ее подруги, пришли навестить ее и узнать, как она себя чувствует. Я разминулся с ними в больнице, но встретил их, когда они пришли в квартиру. Я чувствовал себя влюбленным идиотом, который крутится вокруг нее на всякий случай, если ей что-то понадобится, и пошел на работу, пока они оставались с ней. Каждый день, уходя на работу, я не мог дождаться возвращения к ней, зная, что смогу увидеть ее улыбку, как только она увидит меня и встанет, чтобы поприветствовать меня на полпути в гостиную.

Как только закончились две недели постельного режима, она потребовала пойти проверить, как дела в кафе.

— Ты слышал, что сказал доктор: две недели постельного режима, потом я смогу выйти на работу.

— Роуз, ты все еще не можешь самостоятельно подняться по лестнице без головокружения как ты думаешь, как ты сможешь работать?

— Может быть, мне просто нравится, когда ты несешь меня наверх. Никогда об этом не думал?

— И это все? — спросил я, вздернув бровь.

— Мне нравится, когда ты меня носишь...

— Но...

— Я не собираюсь перетруждать себя, Джек. Поверь мне. Я не собираюсь рисковать и проходить через то же самое снова. Я просто посижу за прилавком, всего несколько часов.

— Если захочешь вернуться, позвони мне, и я либо приеду за тобой, либо пришлю за тобой Рэймонда.

— Договорились.

Она подошла ко мне, взялась за лацканы моего пиджака и изо всех сил потянула меня вниз. Быстро поцеловав меня, что никак не утолило мою неутолимую жажду, она прошептала мне в губы. — Мне кажется, мне нравится, когда ты беспокоишься обо мне. Это очень сексуально, Джек.

С новым блеском в глазах она прикусила губу, и я понял, что она одновременно и соблазняет меня, и отступает от меня. Прекратив эти глупости, я снова притянул ее к себе и встретил ее ждущие губы лучшим и более долгим поцелуем, чем она подарила мне. Мы оба запыхались, и мой член имел совершенно разные представления о том, как мы должны провести этот день. Я заставил себя отпустить ее и отвез в ее любимое кафе.

Во время обеда я оказался на пороге ее кафе с тремя чертовыми букетами, полными роз. Она сидела за кассой, болтала и смеялась с Салли. В магазине было полно народу, как за столиками, так и у барной стойки. Она ожила в этом месте, выглядела идеально с улыбкой на лице, и я был счастлив, что приложил руку к тому, чтобы подарить ей этот букет — независимо от того, как я приложил к этому руку.

Именно сейчас, в этот самый момент, я решил, что ничего ей не скажу, потому что не мог смириться с мыслью, что потеряю ее, не тогда, когда видел, что она начинает влюбляться в меня, как и я в нее. Я бы с радостью скрыл правду и не чувствовал бы сожаления, если бы это означало, что я смогу сделать ее счастливой и сохранить ее в своей жизни.

Несколько человек, занимавших столик перед ее небольшой библиотекой, выходили из кофейни, обходя меня, и я оступился. Как только колокольчик на двери звякнул, ее голова слегка повернулась, и ее глаза встретились с моими. Я улыбнулся ей, и ее улыбка превратилась в широкую ухмылку. Затем она заметила цветы в моих руках. Осторожно соскользнув с табурета, она обошла прилавок и встретила меня на полпути. Несмотря на то, что я высадил ее всего несколько часов назад, я не мог оторвать от нее глаз. Мне казалось, что я никогда не смогу насытиться этой улыбкой.