Читаем Брак и мораль полностью

Когда в XII веке трубадуры из Прованса сделали центром поэтической концепции любви неудовлетворенное желание, произошел важнейший поворот в истории культуры. Конечно, античная поэзия тоже воспевала страдания любви, но они рассматривались как препятствие на пути к счастью или же как достойное глубокого сожаления несчастье. Таковы сентиментальные истории о Пираме и Фисбе, о Кефале и Прокриде, в которых трагический конец выглядит душераздирающим потому, что ему предшествовало счастье влюбленных. Напротив, куртуазная поэзия делает своим основным мотивом желание, и тем самым создается такая концепция любви, в которой есть момент отрицания. Новый идеал поэтического творчества, не разрывая своей связи с концепцией чувственной любви, оказывается в состоянии охватить все виды этических стремлений. Любовь становится тем полем, на котором расцветает моральное и художественное совершенство. Именно потому, что он влюблен, куртуазный любовник чист и целомудрен. Влияние духовности становится все более доминирующим, и вот в конце XIII века появляется dolce stil nuovo (сладкий новый стиль Данте и его друзей), в котором в поэзию приходят, кроме любовного чувства, еще и благочестие и высокое духовное прозрение. Поэзия достигла здесь высшей точки своего развития, и затем итальянская поэзия постепенно скатывалась вниз, пытаясь совместить эротику с высокими устремлениями. У Петрарки мы находим как идею высокоодухотворенной любви, так и естественное очарование античных настроений. Вскоре вся искусственная система идей куртуазной любви была оставлена, и тонкое разделение – как у Петрарки – уже более никем не возобновлялось до тех пор, пока платонизм мыслителей эпохи Возрождения, уже неявно содержащийся в куртуазной концепции любви, не дал начало новым формам поэзии, в которой эротика и духовность стали неразделимы.

Однако во Франции и Бургундии развитие шло не тем же порядком, что в Италии, поскольку для французской аристократии концепция любви определялась «Романом о Розе»6, в котором воспевалась рыцарская любовь, но без намека на неудовлетворенное желание. Фактически это был неявный протест против учения церкви и возвращение к языческим корням жизни и любви. Вот еще один отрывок из книги Хойзинги.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука