(Брак)ованные (СИ)

Усмехаюсь, вспоминая, как заказал новую мебель в приемную, а Ксения вытребовала старый стол назад, потому что «только там все ящички удобно расположены, а этот для извращенцев, которые на работе под столом телефон прячут от начальства, а не занимаются делом». Он и сейчас стоит, ни капли не сочетаясь с остальными шкафчиками, зато Савельева довольна. А мне, по большому счету, плевать: лишь бы работу выполняла идеально, чем, собственно, Ксения и занимается. Ни разу не подвела пока что.

— Просто… — она вздыхает и замолкает, будто собирается с духом или решается, говорить или нет. — Не знаю, стоит ли мне в это лезть…

— Не тяни, раз начала. Ты насчет вчерашнего? — помогаю решиться, а то Ольга до последнего будет юлить.

— Что? Нет.

— Я думал, ты звонишь объясниться за свою резкость прошлым вечером, — увожу разговор в нужное мне русло. — Что на тебя вчера нашло? — давлю, едва ли не требуя ответа. Знаю, что поддастся: не в природе Ольги спорить.

— Ого, — охает, — не думала, что ты будешь целый день об этом думать. Ладно, я скажу, — она мгновенно успокаивается, голос твердый, холодный, даже мурашки премерзкие бегут по коже. — Возможно, я вчера повела себя очень резко, но и ты меня пойми. Мы с тобой несколько недель назад говорили о семье и детях, а тут, как снег на голову, появляется твоя жена.

— И что? — Ольга тянет время намеренно. — Это повод наседать на мою жену? — намеренно почеркиваю статус Ксении. И с каждым разом произношу слова все увереннее.

— Мир, я не хотела обидеть Ксению. Но все это выглядит слишком подозрительно. Ты работаешь с ней довольно долго, а тут внезапное известие о свадьбе. Я лишь хотела убедиться, что она тебя не обвела вокруг пальца. Ксения каждый день рядом с тобой, как знать, вдруг она тебе что-то подливала в кофе, а теперь ты женился на ней. Ты ведь хочешь семью, это твое уязвимое место, и она могла на него надавить. Прошу, будь осторожнее, я волнуюсь за тебя.

Слова льются медом, и я верю. Сестра и правда всегда переживает за нас с Яриком, будто это она старшая, а не мы с братом.

— У нас все хорошо, правда. Мы просто не хотели всей шумихи, которая обязательно бы началась. Мы еще и работаем вместе, если ты помнишь, и в офисе никто не знает о нашем положении, иначе Ксении бы спокойной жизни не дали, — откровенничаю оговоренными с Ксенией фантазиями, но иначе Ольгу не убедить. — Оль, можно вопрос? — перевожу тему, потому что в голове всплывает разговор с братом.

— Конечно.

— Ты счастлива с Ренатом?

Она долго молчит. Настолько, что я проверяю телефон, сетуя на отвратительную связь. Но сестра все еще на проводе, только откровенничать не спешит. Подозрительно продолжительная тишина давит, вынуждает придумывать десятки ответов. Поднимаюсь, готовый услышать худший ответ и прямо сейчас помчаться за Ольгой, но она прокашливается и твердо заявляет:

— Я люблю своего мужа, Мир. И ради него готова на очень многое. А тебе все же советую присмотреться к Ксении. Причину, по которой вы храните отношения в тайне, я понимаю и уважаю, но, возможно, ты не единственный, с кем она так секретничает.

— Ты хочешь в чем-то обвинить Ксению?

— Говорю то, что видела: сегодня в торговом центре она ходила в обнимку с мужчиной. Пожалуйста, Мир, не торопись с ней.

Внутри поднимается волна гнева: тяжелого, вязкого и горячего. Она мгновенно разносится по организму и выжигает все спокойствие, так что прикладываю кулаком по двери, и глухой стук летит прямиком в трубку. Пока я тут отбиваюсь от расспросов, Савельева таскается с кем-то по магазинам. И мелькает среди моих знакомых, даже Ольга увидела.

Сука.

У нас ведь есть договор, мы все обговорили и условились, что оба не заводим отношений, пока связаны брачными узами. Вот и первый прокол. Стоит только подумать, что человек тебя не подводит, как он тут же делает обратное, нарушая все обещания и перечеркивая махом собственную репутацию.

— Прости, родной, надо бежать, Маша раскапризничалась. Извини, что доставила плохие вести.

— Все в порядке, — безбожно вру и отключаюсь.

Прямо сейчас поеду и донесу до жены, что шататься с левыми мужиками при живом муже, которого она решила ободрать как липку, очень нехорошо. Он и обидеться может, и условия новые придумать, и даже контракт пересмотреть в угоду себе.

Усмехаюсь и закрываю лицо ладонью, надавливая пальцами на виски. Вот так разошелся. Даже обо всякой херне успел подумать. Переговоры с криками не ведутся. Только с холодным расчетом, только с неоспоримыми аргументами, только до уверенной победой. Иначе нет смысла.

Телефон снова звонит, и я резко хватаю, принимая вызов — сегодня я для всех стал очень уж важным — и даже не удосуживаясь посмотреть, кому понадобился вечером.

— Добрый вечер, Мирослав Станиславович, — знакомый голос раздается в динамике, слышу волнительную дрожь, что резонирует с моей злостью, — уделите пару минут?