(Брак)ованные (СИ)

Язык поочередно ласкает соски, губы тянут и сжимают до приятной боли. Мирослав нависает сверху, ведет ладонью ниже по животу, осторожно касается кожи над резинкой трусиков и тянет их вниз. Помогаю ему себя раздеть, сгорая от нетерпения. Поцелуи на палубе, короткая прелюдия в каюте, и я уже готова для дальнейших действий. Облизываюсь и снова обхватываю торс Мира бедрами, когда он сжимает ладонью ягодицы.

— Ты раздеваться сегодня не собираешься? — усмехаюсь. Мне хорошо и жарко, внутри все горит от предвкушения и немного ноет. Я хочу продолжения, хочу секса, хочу Мирослава. Не вру о своих желаниях, потому что знаю: каждое из них сегодня сбудется.

— Собираюсь, — отвечает и надавливает пальцами на клитор, вызывая мое довольное шипение. Евсеев хмыкает и снова целует шею, будто знает, что это слабое место. Ерзаю под ним и кусаю губы, сдерживая рвущиеся наружу стоны. — Но нам некуда сегодня торопиться, — прикусывает кожу на горле.

— Боже! — выкрикиваю, когда его пальцы оказываются во мне, и закрываю глаза, чувствуя, как краснеют щеки. Это непростительно прекрасно, так что не хватает слов описать творящееся безумие. Мир движется быстрее, выбивая из груди сиплые крики и доводя меня до грани. Я и так уже ничего не соображаю — прижимаю Евсеева к себе, насколько это возможно, и целую. Кусаю губы, зализываю их языком и повторяю. Мирослав то ли мычит, то ли рычит, сгибает пальцы внутри и толкает их резче, а меня разрывает на тысячи атомов. Коленки трясутся, тело стягивает стальной нитью. Я забываю, как дышать, и вспоминаю только, когда искр перед глазами становится меньше.

На тело волнами находит расслабление, Мир не останавливается и медленно-медленно движется, продлевая агонию. Вздрагиваю в его руках и обмякаю, сил хватает только на то, чтобы водить указательным по его плечу, повторяя силуэт мышц.

— Готова продолжать? — спрашивает между поцелуями, а после рывком поднимается, оставляя мне только холод, снимает шорты и неторопливо возвращается обратно.

— О… — срывается растерянное, когда я вижу голого Мирослава. Закусываю нижнюю губу и приподнимаюсь на локтях, бесстыдно рассматривая. Да, Евсеев хорош во всех местах. А еще времени зря не теряет, потому что успел надеть презерватив, пока я пялилась и фантазировала.

— Мне стоит переживать? — посмеивается над моим немногословием и хищно крадется.

— Стоит, если ты продолжишь болтать, — легонько пинаю его в бок.

— С тобой очень хорошо, — устраивается сверху, тянет мое колено к груди, вычерчивает дорожку поцелуев, заставляя меня со свистом втянуть воздух.

— Во мне лучше, — улыбаюсь, на что Мир качает головой и тянет усмешку.

— В этом я уверен, — соглашается и одним плавным движением заполняет меня. Сжимаю пальцами простынь и застываю, привыкая. Он не торопится, смакует каждое мгновение нашей близости, и мне хочется, чтобы она была бесконечной.

Мирослав не дает мне пошевелиться — заводит руки за голову и прижимает своими ладонями. Безрезультатно пытаюсь ерзать, потому что мне ничтожно мало. Хочу большего — хочу его целиком, и Мир легко считывает мои желания, потому что в следующую секунду набирает темп, перемежая ритмичные толчки с размеренными и чувственными. Вижу, что он сдерживается — ему хочется грубее, резче, но осторожничает, боясь, что доставит мне дискомфорт.

И я таю от этой заботы. Это что-то запредельное, такое, отчего сердце тянется навстречу, заходясь в бешеном ритме. Передо мной, со мной, во мне не ворчливый босс, не жуткий тиран, шантажом заманивший меня в свои сети, а Мирослав. Мой Мир. Тот самый, который защищает перед своей семьей, который летит на помощь и приходит в качестве моральной поддержки. Тот, от чьих прикосновений меня бросает в жар и в холод, и тот, который целует до головокружения.

Прогибаюсь в спине, вжимаясь в Евсеева грудью, мычу что-то бессвязное, целую ключицы, кусаю кожу и выкрикиваю его имя, когда он со звонкими шлепками врезается в мое тело. Мир наконец отпускает руки, приподнимается и заводит мою ногу себе на плечо, меняя угол проникновения и подбрасывая меня к экстазу, который уже подкрадывается россыпью иголок на кончиках пальцев.

Подаюсь навстречу — хочу отдать ровно столько же, сколько получаю. Царапаю его плечи и спину, едва не задыхаюсь, когда Мир меня целует, и сжимаю его внутри сильнее, падая за грань реальности. Снова дрожь бьет тело, рассыпается горяче-колючими искрами под кожей, и я хочу поставить момент на паузу, потому что не успеваю прочувствовать все. Знаю только, что мне невообразимо приятно и одуряюще хорошо. Мирослав продолжает двигаться, толчки становятся резче, и мы замираем вместе, наслаждаясь оргазмом. Расслабляюсь первая и обнимаю Евсеева, поглаживаю короткие волосы на затылке, а он дышит с каждой секундой все размереннее.

— Это было восхитительно, — наконец отмираю.

— Еще как, — Мир целует меня и ложится рядом. — Поужинаем? Здесь или на палубе?