Брак по-эмигрантски

Когда несколько лет подряд в одно и то же время садишься в один и тот же вагон метро, волей-неволей лица одних и тех же людей, сидящих вокруг, становятся родными и близкими. Так я познакомилась с Соней, приятной, молодой брюнеткой с карими глазами и весёлой улыбкой.

Сначала мы переглядывались издали, потом лёгким кивком приветствовали друг друга и, наконец, оказавшись на одной скамейке, разговорились.

Соня приехала в Америку тогда же, когда и я, жила с сыном, ровесником моей дочки. У нас оказался полный рот общих тем, и с тех пор в разговорах дорога на работу пролетала за один миг. Мы обменялись телефонами, частенько перезванивались по вечерам, в выходные вместе выбирались погулять.

Соня была на моей свадьбе и знала все подробности моей жизни, перипетии с Гариком. Сначала радовалась за меня, потом сочувствовала и переживала вместе со мной мою беду.

Когда я зашла в тупик в разводных делах, ломая голову над адвокатскими бумагами, Соня вызвалась помочь мне.

— Приходи сегодня вечером в гости, — предложила она, когда мы встретились в поезде в очередной раз, — у меня будет моя подружка, Таня. Она работает секретарём у американского адвоката и, может быть, что-то тебе посоветует.

Таня — высокая, смуглая, сероглазая, с чёрно-бурой короткой стрижкой, невозмутимая и деловая. Полистав мои бумажки, она удивлённо подняла брови.

— Это всё, что тебе прислали?

Получив в ответ мой растерянный кивок, Таня пожала плечами.

— Это — капля в море от того, что обычно присылают в таких случаях. Где подробное объяснение причины развода?

Я беспомощно развела руками.

— Так, — сказала Таня, — я завтра же вышлю тебе образец обычного пакета бумаг, которые присылаются при разводе. Там есть всё, в том числе расшифровка номера статьи, которую тебе предлагают. Так ты говоришь, 170-1? Так это, по-моему, жестокое и бесчеловечное обращение.

— Жестокое обращение? С кем? Со мной?

— При чём тут ты? Гарик ведь подаёт на развод! А причина та, что ты с ним жестоко и бесчеловечно обращалась!

— Как это может быть? — вскричала Соня. — Это ложь! Наглая бессовестная ложь! Я — свидетель!

— Таня, ты уверена? Ты не могла ошибиться? — с надеждой взмолилась я. — Не может быть, чтобы Гарик написал на меня такое!

Таня опять пожала плечами.

— Я тебе всё пришлю, и ты увидишь сама. Все бумаги высылаются по форме, а тебе подсунули какую-то ерунду!

Через день я получила от Тани большой пакет с документами. В них говорилось, что существует шесть пунктов статьи 170, по которым развод дают немедленно. Таня оказалась права. Гарик выбрал 170-1 — жестокое и бесчеловечное отношение одного из супругов к другому. Из шести пунктов два — измена и тюремное заключение — к нашему случаю не подходили. Хотя, может быть, именно на измену Гарик и рассчитывал, ставя к телефону подслушку. Номер не прошёл. Вместо моих разговоров с предполагаемыми любовниками он услышал что-то другое. Это «другое» напугало его так, что он не смог воспользоваться двумя другими пунктами статьи, требующими одного года раздельного проживания супругов.

Ждать ещё год и развестись без шума Гарик не хотел. Почему? Ведь это так просто, развод даётся автоматически. Ответить на этот вопрос я не могла, я только понимала, что Гарику развод был нужен немедленно, чем скорее, тем лучше. Сначала он лихорадочно хотел жениться, теперь так же лихорадочно жаждал развода, как человек в очереди в туалет, переминающийся с ноги на ногу с чувством, что у него сейчас брызнет из ушей.

Остался ещё один пункт, который назывался «оставить без последствий», то есть именно то, что Гарик проделал со мной, убежав без предупреждения. Но в этом случае на развод должна была подавать я, как жертва побега. Если бы мне всё объяснили по-человечески, я бы подала. Лучше самой подать, чем быть обвинённой в жестоком и бесчеловечном обращении с мужем, прожив с ним всего полгода! Кто я после этого? Ведьма? Чудовище?

Я живо представляла себе, как Гарик с видом мученика будет помахивать свидетельством о разводе перед носом своей очередной жертвы, ссылаясь на бесчеловечное с ним обращение бывшей супруги. Это было так подло и несправедливо, что, кроме обиды и злобы, никаких других чувств у меня не осталось. Я пришла в бешенство! Никаких слюнтяйских «быть или не быть»! Только «быть»! И только бить! Жёстко, беспощадно отомстить за все мои слёзы и унижения! В этот момент мне хотелось задушить подлеца собственными руками.

Был конец июля. Приближался очередной день рождения Гарика. Ровно год назад я пыхтела у плиты, изо всех сил стараясь приготовить что-то вкусное и необычное к праздничному столу. Противно вспомнить! Какая я была дура! Но ничего, в этом году я тоже постараюсь, но не у кухонного стола, а у письменного! Лучшего подарка, чем объявление войны, я себе не могла представить. Я села и написала письмо адвокату Гарика.

Уважаемый господин Шах!

Довожу до вашего сведения, что я возражаю против развода по обоюдному согласию, основанному на условиях, предложенных Вами. Причины моего отказа следующие: