Брак по любви

— Вы уверены, что поступаете правильно? Хотя… Нет, нет, конечно, вы приняли единственно верное решение. Во всяком случае, хорошо, что расставание с девочкой не слишком расстроит вас. Я думала, что эта разлука может причинить вам боль. Признаюсь, я боялась этого разговора, но все оказалось намного проще, чем я думала, — и я искренне благодарна вам за это.

Мадам Валери, почувствовав в словах леди Бесборо завуалированное осуждение, густо покраснела:

— Приходится поступаться своими собственными чувствами, когда на карту поставлена судьба ребенка.

— Благородные слова, мадам, которыми можно только восхищаться.

Леди Бесборо не особенно пыталась скрыть свою неискренность, но мадам Валери пропустила ее слова мимо ушей — когда главная цель достигнута, можно позволить себе быть снисходительной.

Обе женщины посмотрели на девочку. Фанни снова стояла у большого окна. Ее страшненькая шляпка осталась лежать на кресле, и ее темные густые локоны свободно рассыпались по плечам. Черное мешковатое платье доходило девочке почти до пят. Мадам Валери, несмотря на скорое замужество, тоже была в черном траурном одеянии, выглядевшем скромно, но при этом довольно безвкусно.

«Никто не одевается так безвкусно, как француженки-провинциалки, — подумала леди Бесборо. — А эта женщина, несмотря на четыре года, проведенные в Эдинбурге, судя по всему, так и осталась провинциалкой».

Фанни, по-видимому, совершенно не интересовала беседа двух дам, и теперь, когда она находилась на другом конце большой комнаты — достаточно далеко, чтобы не расслышать приглушенного голоса, — Генриетта спросила:

— Она ничего не знает?..

— О своем настоящем происхождении? Нет. Она думает, что ее мать-англичанка была первой женой ее отца и умерла, когда она сама была еще совсем маленькой. Я думаю, вы согласитесь со мной, что для ребенка ее лет такого объяснения вполне достаточно.

— Остается только надеяться, что она станет довольствоваться им еще некоторое время. К счастью, дети обычно верят тому, что говорят им взрослые. Я полагаю, нам будет достаточно сказать ей, что мы приходимся дальними родственниками ее матери.

— Позвольте поинтересоваться, в качестве кого она…

— В качестве одной из наших дочерей, естественно. В нашей семье несколько детей, и, я надеюсь, Фанни скоро подружится с ними, особенно с моей девочкой, Каро. Кроме всего прочего, моя сестра просто обожает, когда в доме много детей.

— А герцог? — осторожно спросила мадам Валери.

— Не думаю, что он будет часто ее видеть. Сомневаюсь, что он вообще поинтересуется, откуда она взялась, а если я и ошибаюсь, то от этого едва ли что-то изменится.

Мадам Валери промолчала. Такая терпимость казалась ей просто невероятной, но отнюдь не достойной восхищения. Разумеется, во многих семьях случались скандалы, последствия которых затем тщательно скрывались от посторонних глаз и ушей; но в этом доме, похоже, не считалось нужным что-либо утаивать. Она была наслышана, что многие знатные английские семейства страдали некоторой распущенностью нравов, но не думала, что эти люди придавали такое ничтожное значение самому понятию морали.

Появление на свет Фанни стало результатом веселой эскапады герцогини во Франции, случившейся в один из тех периодов ее семейной жизни с герцогом, когда супруги открыто жили порознь.

Мадам Валери вдруг почувствовала, как внутри нее закипает праведный гнев: подумать только, по прошествии всего нескольких лет этот незаконнорожденный ребенок может оказаться в гораздо более выгодном положении, чем ее собственные дочери, зачатые в добропорядочном браке!

Другими словами, счастливее и удачливее может оказаться тот, кто не имеет понятия о приличном образе жизни, не ценит женской добродетели и мужской чести!

Ее собственные помыслы всегда были чисты и невинны, и она часто говорила себе, что ни за что не променяла бы свою скромную судьбу на полную наслаждений, но такую непредсказуемую и беспутную жизнь этих людей.

— Девочка, — сказала леди Бесборо, — должно быть, унаследовала черты своего отца. Насколько я вижу, ни на кого из нашей семьи она не похожа.

— У нее отцовские глаза и его темные волосы, — нехотя признала мадам Валери. — Фанни похожа на него больше, чем мои дети, хотя моя младшая девочка пока еще слишком мала, чтобы говорить об этом наверняка. А Маргарита — ей недавно исполнилось пять — моя вылитая копия.

— Полагаю, девочки служили для вас большим утешением, когда случилось несчастье с вашим мужем, — мягко сказала Генриетта. — Догадываюсь, что было нелегко проделать такой долгий и утомительный путь с маленькой девочкой; кроме того, вам на время пришлось оставить свою собственную семью.

— Как вы понимаете, Фанни еще слишком мала, чтобы путешествовать в одиночестве. И… я была не вполне уверена, что…

— Что мы примем ее? Не знаю, что вам ответила моя сестра, но уверена: в ее письме не могло быть двусмысленностей.