Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ)

— Эм, я сама… — я всё ещё пребываю в ступоре, но таки нахожу силы, чтобы легким кивком указать на свой автомобиль.

— Как хочешь, — равнодушно отвечает он и уходит в направлении своей машины. Черт, а ведь она припаркована довольно далеко. Хм, вот почему я не увидела его Лексус раньше.

Он уже десять лет ездит на нём. Хоть в чём-то Стефан Сальваторе может быть верным.

Возвращаюсь в Форд, завожу мотор. Звуки из-под капота слабо напоминают довольное урчание исправного авто. Пробую ещё раз. Тот же результат — машина моментально затихает. Я раздражённо хлопаю по панели управления, но автомобиль глух к моим стонам.

Попытка номер два. Я стараюсь что-либо сделать, но всё также стою на месте.

— Ты когда в последний раз была в мастерской? — интересуется Стефан совсем рядом. Я поворачиваю голову и вижу его Лексус, остановившийся рядом. Сальваторе же, перегнувшись через пассажирское сидение, выглядывает из окна.

— Эм… — начинаю я вспоминать и даже губу кусаю в попытках сделать это.

— Садись, — самодовольно бросает он мне и отворачивается, любезно ожидая, когда я выйду и сяду к нему.

— Мне за детьми надо.

— Детка, я знаю. Я туда и еду, — ядовито отвечает Стефан, а я поражаюсь его раздражённости. Что я ему-то сделала? Или он обиделся, что я не проверила вовремя автомобиль, который он мне подарил?.. Ох, кто знает…

Оставляю свою любимую машинку здесь, на стоянке, сажусь в Лексус, и Сальваторе заверяет меня, что машина будет на парковке у моего дома к моменту моего возвращения. Я ему не верю. Он лишь усмехается в ответ и звонит кому-то. Скучала по всевластию своего наглого и самоуверенного мужа.

Наша совместная поездка не предвещает веселья, просто потому, что мы с ним два месяца как не были рядом друг с другом дольше пятидесяти минут. А тут целых пятнадцать, да в одной машине.

— Твой автомобиль пройдёт проверку, его починят, этим можешь не заморачиваться, — говорит он, когда тишина становится невыносимой.

— Когда?

— Он уже в сервисе.

Я резко поворачиваю голову в его сторону. Зачем Стефан делает это?

— Что так уставилась на меня? Это был мой подарок, я просто поддерживаю его состояние.

Мой незаданный вопрос так и остается без ответа.

Мы подъезжаем к школе, я выхожу из машины, Стефан остается ждать.

Быстро прохожу по знакомым коридорам, ищу Миранду, которая, завидев меня, сразу же кидается с объятиями. Я расспрашиваю её о том, как прошел день, она хвастается своими отличными оценками, показывая табель. Ещё и начинает рассказывать, как она провела предыдущие дни с отцом. Её голос полон радости, но потом дочка говорит, что очень хочет, чтобы всё было как раньше. Я стараюсь избежать этой темы и веду её к машине, ведь ещё за Крисом заезжать, а у них дополнительные занятия в одинаковое время начинаются.

— Сегодня Новый год! — внезапно вскрикивает малышка, плюхаясь на сидение и видя Стефана. Она шла к авто, понуро опустив голову, не понимая, кто за рулём. — Папочка, мамочка, — Мира смотри сначала на него, потом на меня. — Вместе!

— Мы просто… папа меня подвозит, — оправдываюсь я и вижу, как Миранда мгновенно мрачнеет.

Стефан лишь усмехается на всю эту ситуацию и выезжает, направляясь в детский сад. За Крисом он идёт сам. И как только Стефан выходит из Лексуса, дочка кидается ко мне с вопросами.

— Мам, вы сходитесь?

— Откуда ты это слово знаешь? — поражаюсь я, смотря в окно.

— Мне девять. Я много знаю. Мам, ну ты же хитрая. Давай сделаем так, что он расстанется с Ребеккой. Она мне не нравится… она порой обижает нас с Крисом, когда папа не видит. Ма-а-ам, пожалуйста, — расстёгивает она ремень от детского сидения и тянется ко мне через салон.

— Миранда, ты большая девочка, всё понимаешь, — грустно усмехаюсь я.

— Ты дядю Стивена не любишь, даже не убеждай в обратном. Ты папу любишь. И он тебя. Он сам говорил. Когда с тётей Ребеккой ругался.

Я закатываю глаза. Что только эта девочка не воображает, у неё с фантазией всегда было слишком хорошо. Порой, даже чересчур.

Возвращаются Стефан и Крис, так вот реакция Криса идентична той, что мы наблюдали у Миры. Дочка закрывает ему рот, он противостоит, и начинается драка.

— Эй-эй, ну-ка прекратили, устроили тут, — поворачиваюсь я к детям и смотрю, как они друг друга мутузят.

— Маму не слышали? Оставили друг друга в покое, — вмешивается Стефан и только тогда они послушно усаживаются.

— Это потому что у тебя голос в гневе страшен, — бурчу я.

— Это потому что отец.

Мне нечего ответить ему, и мы отвозим Криса в математический кружок. То есть он отвозит, а я мирно сижу рядом. Когда же я веду сына в здание детского центра, он на своём языке рассказывает мне о вчерашнем дне и тоже интересуется, будет ли папа дома, когда он вернётся. Я не спешу расстраивать его и говорю, что как получится. Легче врать им (вернее — Крису), что папа долго работает. Но вопрос, почему папа проводит выходные с ними и ещё какой-то неизвестной тёткой, которую он называет «любимой», остаётся открытым. Впрочем, Крис давно понимает, что всё изменилось, так что папа с мамой больше не вместе.