Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ)

У меня будет выход. Мои страдания прекратятся.

Разумеется, я буду держаться, сколько смогу.

POV Stefan

Помню, я обещал себе убить любого, кто вынудил бы её рыдать. Это не касается детей, естественно. А ублюдков. В этот список входит Верлак.

А сейчас она рыдает из-за меня. Даже с бегущей водой в ванной я слышу её отчаянные всхлипы.

Моё сердце каждый раз сжимается, и я сам не могу не плакать.

В этой ситуации я пешка, причём пешка в западне. Никто не может ничего сделать. А возможность чего-то сделать, исправить — лишь иллюзия.

Я уже смирился с тем, что могу умереть. Но с этим никогда не смирится Елена. С этим никогда не смирятся мои дети.

Действительно, если бы Елена была на моём месте…

Я бы уже давно поубивал всех тех, кто покусится на неё. И я это серьёзно. К чёрту законы, к чёрту всё… Когда я люблю кого-то столь сильно и этому человеку желают причинить вред.

Я до сих пор не верю, что это всё не сон, что это всё реальность. Я до сих пор не верю.

И не верил.

Неужели это происходит на самом деле? Со мной? С нами?

Мне даже не себя столь жалко, сколько Елену. Я умру, и всё. А она будет жить и мучиться.

Наверняка этого Селеста и добивается. Чтобы я знал, что своей смертью убью детей и Елену. И сам мучился.

Эта сука за всё ответит. Не знаю как, но она ответит.

Никогда не думал, что моё тридцатилетие будет таким.

Комментарий к 20A. here comes a disaster

Очень эмоциональная и тяжёлая глава для меня. Не знаю как насчёт вас, дорогие читатели)

========== 21A. the birthday and deathday ==========

Ночью мне удалось поспать всего два часа. После того, как я проплакала в ванной, то вернулась в комнату. Стефан, похоже, не спал. Я улеглась на своё место и продолжила бодрствовать. Затем в какой-то миг почувствовала себя очень вымотанной, моё лицо из-за обильных слёз было слишком мягким, я провалилась в сон. Но из-за кошмаров я проснулась и потом уже так и не заснула. Просто не выходило.

Утром Стефан выглядел страшно. Именно «страшно». Он бледный, с огромными синяками под глазами. Третий день не бреется, теперь на его лице красуется щетина.

Нет, конечно, я не люблю его меньше из-за его вида сейчас. Просто у меня сердце щемит. Мне очень жалко его.

Сейчас он взлохмачивает свои волосы и, видимо, так собирается идти. Костюм мятый, галстук набекрень.

— Любимый, — подошла я к нему со спины, когда Стефан взял портфель с бумагами. — Может, я хотя бы поглажу твою рубашку…

— Какой это всё имеет смысл, — рассмеялся он, обернувшись ко мне. — Какой смысл…

Это не вопрос. Это отчаянье.

— Ты выглядишь хуже меня, Елена, — отрезал муж.

Да, я смотрелась в зеркало этим утром. Выгляжу я ужасным образом, лицо — опухшее из-за того, что столько рыдала вчера. Синяки под глазами тоже есть, так ещё и морщины теперь виднеются, где не должны.

Главное, чтобы седые волосы не появились. Хотя почему я, чёрт возьми, об этом думаю сейчас?!

Потому что отчаянно хочу хоть на минуту забыть о боли и тревоги в груди. Но это не удаётся.

— Я верну их домой, — прошептал Стефан мне, подойдя совсем близко.

Я еле сдержала слёзы.

— Возвращайся домой, — обняла я его щеку рукой, желая притянуть ближе. Он дёрнулся и ушёл прочь из комнаты.

Моя нижняя губа задрожала. Я обняла себя за плечи, стараясь согреться. Безуспешно. Мне очень холодно. И дело не в температуре, которая царит в помещении.

Я прошла в комнату детей. Взяв куклу Миранду в руки, я разрыдалась.

POV Stefan

— Мы делаем всё возможное. Пока Тайлер от нас ускользает, мистер Сальваторе. То есть Стефан, — произнёс Эрик, виновато поджав губы.

Я бездумно вертел ручку в руках.

— Что она может сделать с детьми за сутки? — повисает мой вопрос в тишине. — Что, я тебя спрашиваю, она может сделать?! Всё, что угодно! — сорвался я на крик. — Мне нужно связаться с ней.

— Её уже выпустили из тюрьмы.

— Знаю. Мне нужен номер её телефона, — процедил я сквозь зубы. — Так, ещё позови сюда моего юриста. Мы перепроверяем завещание окончательно. Я проконсультирую тебя насчёт последних обновлений, а также напишу письмо отцу. Думаю, у него хватит ума взять компанию в свои руки. Он хоть и постоянно лежит, но голова его ещё варит. А потом, когда Елена оправится, она будет хозяйствовать тут.

— Мистер Сальваторе…

— Пошёл вон, Эрик. Не смей ничего говорить мне сейчас. Я неуправляем, — признался я.

В груди зияет пустота. У меня лишь чувство того, что мне нужно сделать пару последних действий, а затем занавес.

Я эту ночь не спал. Скажу больше — я рыдал. Я, чёрт возьми, рыдал! Рыдал… Последний раз я так рыдал лет в пять, не помню из-за чего.

Я просто не мог себя контролировать. Мне нужно было как-то выплеснуть своё отчаянье, свой страх за моих деток и за жену.

Молодец, Селеста. Ты довела меня до слёз, ты довела меня до того, что я срываюсь на всех, что я сам довожу Елену до истерик.

Но я наконец положу этому конец. Сегодня.

На телефон приходят бесконечные поздравления с днём рождения: от партнёров, от друзей, от знакомых. Мой телефон разрывается, моя почта заполнена.

Тридцать лет. Какой возраст, какой праздник.

Я швырнул свой чёртов смартфон о стенку. Схватился за голову.