Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ)

— Ну что, плакса, всё? А теперь слушай меня, — он вновь подошёл ко мне, я же отшатнулась — оказалась прижатой к стене. Я боялась вздохнуть. — Мне наплевать, что ты чувствуешь. Мне наплевать, как тебе надоело. Я просто хочу тебя. Хватит ныть. Хватит повторять мне о том, о чём ты не знаешь — о любви. Да, для меня ты всё такая же — ты шлюха. Вот почему ты раздвигала ноги. И будешь это делать.

Я больше не рыдала, потому что была совершенно пустой. В одно мгновение меня так резко повело в сторону, что я чуть не завалилась.

— Только не говори, что ещё и выпила перед приходом ко мне, — пошутил Стефан — это я поняла по тону его голосу. Он отступил от меня. Я же держалась за свою голову. Мне было очень плохо.

От истерики. От его слов. От всего.

Мне казалось, что я не смогу идти. Но я сделала один шаг — и это удалось с лёгкостью. Вот я уже быстро вышла из комнаты. Однако кто-то резко дёрнул меня за плечо. Стефан нагнал.

— Я сказала, что больше ничего не будет, — прошипела я, когда обернулась. — Иди лесом. Я поняла, как глупо отдавать свою любовь, кому это и даром не нужно.

— Ох, сколько громких слов в очередной раз, Елена! — хохотнул он, прижав меня к себе. Я же воспользовалась его невнимательностью и дала ему коленом в пах. Он согнулся.

— Доброй ночи! — хмыкнула я и прошла к детям, закрыла дверь на замок. Пускай попробует вломиться. Охрана сбежится быстро.

На смену минутному боевому настрою пришла депрессия. Я осела, опираясь на дверь спиной, и прижала ладони к лицу.

***

Неделя выдалась самой тяжёлой за все. Да, я больше не виделась со Стефаном, не собиралась. Я даже высказала желание не ехать на этой недели к детям — одна я знала истинную причину. В этот дом Стефан не решался соваться, зато в другой — пожалуйста. И там меня некоторое время не будет. А даже когда я буду — просто никуда не уйду от детей, попрошу охрану быть рядом. Так я думала.

Себастьян стал почему-то со мной более злым. Я не понимала почему. Всячески старалась угождать, радовать, но каждый раз словно — мимо. Муж всё больше задавал мне странных вопросов, так что я всё больше начинала догадываться «он узнал». Я всё же надеялась на свою паранойю.

Но нет.

В этот день я работала вместе с мужем, как обычно. Ничто не предвещало беды.

— Смотри, тут вновь допустили ошибку, — обратила я внимание, когда проверяла очередной лист. Себастьян сидел за столом, а я напротив него. Муж встал и подошёл, вырвал листок из моих рук.

— Да, вижу. Надо сказать. Какие у тебя внимательные глазки, дорогая, — пробормотал он, нагнувшись ко мне. Я улыбалась. — Какой аккуратный носик… И какая чёрная душонка. Встань.

Его голос так резко изменился, что меня пробрало до костей. Я, кажется, начала трястись. Встала с кресла и повернулась к нему.

— Что-то случилось?

Он усмехнулся и опустил взгляд.

— Это мне лучше у тебя спросить.

— В смысле?

— Сердечко по Стефану болит, да? — мягко начал муж. — А ножки сами несли на очередные «встречи» с ним … Я столько раз давал тебе шанс. Даю сейчас.

— Какой шанс? — растерялась я. Себастьян знал о встречах…

— И никакой у тебя, однако, совести, — покачал Себастьян головой. — Ох как ты меня разочаровала, Елена. Сколько, скажи мне?

— Что?

— Сколько недель всё это продолжалось?

Его голос был холоден, лицо — маска. Только в глазах пылал огонь. Гнев. Я опустила взгляд. Не смогла врать. Он бы прочитал это по моему лицу — уверена в этом.

— Два… месяца и неделя, — прошептала я.

— Что? — взревел муж. Я так его боялась в эти мгновения. — И первый раз… когда вы трахнулись?

У меня пересохло в горле, захотелось вновь сесть. Но я понимала, что ни сесть, ни выпить воды Себастьян мне не позволит. Если бы хоть кто-нибудь мог спасти меня в этот момент…

— В нашу с тобой брачную ночь.

Я слышала, как он издал рык от неконтролируемого гнева. А затем меня пронзила дикая боль в животе.

Он толкнул меня, и я упала прямо на угол стола.

В глазах потемнело. Я буквально чувствовала, как умираю. Но умерла совсем не я. Я так заорала, что могла бы себя оглушить. Мне казалось, что ещё никогда я не чувствовала такой боли.

И то была меньше всего физическая боль.

***

Сумасшествие Стефана, казалось, достигло своего апогея.

Он ходил, разговаривал сам с собой. Перестал есть то, что давала ему Лорен. У него началась самая настоящая паранойя. Он уже давно не работал, а лишь делал вид — запирался в кабинете, затыкал уши, вкалывал себе ещё.

А Лорен плакала, когда у него начинались приступы. И сделать ничего она не могла.

Совершенно бессильна. Он срывался на ней раз за разом, а спокойным был крайне редко.

Он стал давать ей снотворное, чтобы она засыпала, а он спокойно мог ехать к бывшей жене. Бедняжка Лорен даже не подозревала, думая, что контролирует его, на деле же было наоборот.

Стефан сходил с ума. Стефан специально раз за разом старательно запихивал чувство вины куда подальше.

Стефан больше не имел доступа к видео с дома Верлаков, но у него оставались старые записи, которые он с гневом пересматривал. А потом шёл к Елене и мстил, унижал её.