Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ)

— Мне никогда не может быть всё равно… Мне кажется, что я ненавижу тебя, но потом… — в её карих глазах я вижу растерянность. — Мы так долго были вместе и… я привыкла к тебе. Это больше, чем простая любовь или влюблённость. Ты — родной для меня человек, Стефан. У меня ведь никого кроме тебя и бабушки нет, — её глаза, кажется, заблестели от слёз. — Мы столько вместе пережили, Стефан. Я родила от тебя детей и их воспитываю сейчас. Я вижу в своих детях тебя! Я бы не смогла жить, если бы ты умер. И поэтому я приложу какие бы то ни были усилия, чтобы оставить тебя в живых! Вот сейчас… — подходит она ко мне. — Я могу почувствовать… твоё сердце бьётся…- она берёт меня за запястье. — Ты когда-нибудь представлял, что пульс остановится? Прости, — Елена плачет, — но я не смогу.

Я странно чувствую себя, смотря на неё. Сейчас она держит меня за запястье, и от мысли, мы касаемся друг друга, бросает в жар.

— Неужели… — нерешительно произнёс я. — Я стою твоих слёз?

— Мне тяжело. Трудно свыкнуться с мыслью, что мы больше не пара.

— Кто сказал?

— Вот именно, что никто, — совсем тихо произнесла Елену и обвила мою шею руками.

— Как мы раньше уживались? — пытаюсь я вспомнить, одновременно прижимая её к себе. — Если бы действительно одним прекрасным днём, тебе сказали, что мне предстоит умереть, да допустим, болезнь какую обнаружили у меня, как бы ты эти дни провела со мной?

В принципе, ей десять лет назад это и сказали, но не врачи, а какая-то «гадалка». Тогда мне удалось убедить Елену, что всё хорошо.

Я ошибался.

— Просто. Обняла бы и не отпускала.

— Как сейчас, — понимаю я. Её дыхание совсем близко мешает мне думать. — Просто знай, каким бы я грубияном не был, каким бы жестоким тебе не казался, я по-своему любил тебя. И мне выпала прекрасная возможность… я не знаю, испортил ли я тебе жизнь или нет, как бы ты жила без меня, какая была бы твоя жизнь…. Я эгоист. Мне всё равно, какая была бы твоя жизнь. Только ты рядом со мной — не хочу видеть другого сценария. Хотя кого я обманываю… — я насильно оторвался от неё и сделал пару шагов к выходу. — Когда я умру, я вообще желаю, чтобы ты забыла обо мне и жила нормально. Наконец нормально жила без меня. Помню, сколько всего плохого было из-за меня в твоей жизни. И за это мне стыдно. А я даже рад…

Елена вопросительно посмотрела на меня, и так достаточно шокированная речью.

— Рад, что умру. Ты сама не раздумывала, что жизнь некоторых людей без меня станет намного лучше! Сколько я в своей короткой жизни принёс другим людям бед, сколько разочарований, сколько обиды! Я очень рад! — зло воскликнул я.

— Да что ты несёшь! — яростно вскрикнула она. — Сейчас в тебе говорит пессимизм! Мою жизнь ты не погубил! Нисколько! — слёзы на её лице подсохли, Елена продолжает говорить нормальным голосом. — Если ты… — закусила она губу, — не помнишь, это не значит, что в моей жизни ты играл только отрицательную роль.

— А какую ещё? — посмеялся я от какого-то внутреннего наслаждения. — А что было хорошего?

— Так вот, как ты запел… — усмехнулась Елена и опустила взгляд в пол. — Значит, ничего хорошего не было…. Сволочь ты.

— Знаю, поэтому и хочу…

— Заткнись! — в один момент Елена оказывается рядом со мной и хватает за плечи. — Что ты несёшь…

— Правду.

— Мне так стыдно, что я, взрослая женщина, не могу устоять перед тобой. И это ощущение усиливается… поскольку во мне поселился страх потерять тебя. Я так боюсь, — я и не замечаю, как она целует меня в губы. Я не понимаю, что происходит, но вот она уже отстраняется. Быстро отвернулась от меня, наверняка виня себя за этот порыв.

— Прости, что наговорил всё это, — неожиданно произнёс я, поняв, что произнёс много лишнего. — «Когда я умру». Не знаю, почему вдруг стал таким пессимистом. В общем, я слабак.

«И я люблю тебя». Но я не продолжаю.

— Просто это всё… так неожиданно…, а эта тётка — сумасшедшая… Нет, я всё-таки пришёл в себя, исчез мой кратковременный порыв пойти и закопать себя живьём, — рассмеялся я, Елена всё ещё стоит ко мне спиной.

Меня впечатлило то, что она заплакала. Как я испугался, что могу умереть, так и она, вторя мне, заплакала.

— Прости, что я говорил это всё сейчас, — продолжал я извиняться. — Конечно же я не умру. Больная фантазия разыгралась. И… ты так остро реагируешь на мои слова, ты действительно за меня боишься. И это доставляет мне удовольствие. Поэтому я сейчас это всё и говорил.

Она повернулась ко мне, вопросительно смотря.

— Ты так холодна ко мне… и сейчас… своими словами я вызвал в тебе те эмоции волнения за меня.

— Да. Именно. Своим словесным бредом ты довёл меня до истерики. Браво, Сальваторе! — похлопала она в ладоши.

— К слову… почему я сейчас в таком отчаянном расположении духа…

Я рассказал Елене о всей это ситуации с Верлаком, но она не выглядела слишком удивлённой и даже порывалась несколько раз что-то сказать, но всё-таки ограничилась лишь кивками головы.