Брак по-Тьерански (СИ)

   Но здесь, на Тьере, рассматривать никто не хотел. Здесь лишь глазели, не бросится ли нечто в глаза само, без усилий. Здесь словно ленились думать, искать. На всех лежал этот тупой отблеск странной душевной лени. Сблизиться с кем-то, кем-либо заинтересоваться никто не стремился. Контакты предпочитались поверхностные, мимолетные.

   Таково было Бинкино впечатление. Она, конечно, подозревала, что ошибается, что и на Тьере люди любят, заботятся друг о друге, грустят и радуются точно так же, как и везде, но не видела тому ни малейшего подтверждения. Здесь все куда-то торопились, и одновременно над всеми висело ощущение необъятной давящей скуки. Бинке скучать было некогда, но она устала. Бесконечная суета и бессмысленность всего происходящего только сначала забавляли ее, а затем начали угнетать. И самым утомительным для нее оказалось вроде бы самое легкое: отстраниться ото всего и ни во что не вмешиваться.

   Да, добросовестное исполнение дядиного наказа оказалось делом куда как нелегким! Привыкшая разделять ответственность за все, что вокруг нее происходит, Бинка с трудом сдерживала свои порывы немедленно кинуться кому-то на помощь, что-то посоветовать или попросту кого-нибудь пожалеть. Реакция наступила через несколько дней: когда чувство грозящей опасности притупилось, и Бинка перестала бояться быть неправильно понятой, она дала волю некоторым своим обычным привычкам. Обещание не раскрывать слишком широко кошелек она-таки сдержала, но в остальном...

   Если, например, кто-то чего-то ронял, она спрашивала:

   - Простите, это, случайно, не ваше?

   Если кто-то падал, она кидалась помочь подняться, а задев случайного прохожего в уличной толпе, говорила:

   - Извините, пожалуйста.

   Дважды она помогла добраться до дому двум заблудившимся малышам (одного пришлось отвести в полицейский участок, потому что он не знал своего адреса), раза три помогла трем дряхлым старушкам донести до дома сумки с продуктами. И очень удивлялась, что буквально за все услуги тьеранцы норовили сунуть ей в руки монету. Постигнув, наконец, что здесь действительно принято платить за любой пустяк, Бинка начала, совершив очередной "глупый" поступок, немедленно смываться с места действия, не дожидаясь благодарности.

   Вот, например, однажды с ней произошел такой случай. Дело было под вечер. Бинка шла по аллее центрального парка и предавалась грустным мыслям о несправедливости судьбы. Ну почему ей, Бинке, так отчаянно не везет с кавалерами?

   Вдруг, свернув на боковую аллею, на обочине она увидела то ли кусок трубы, то ли бревна, завернутый в нечто вроде брезента. Подойдя ближе, Бинка наклонилась и всмотрелась. Загадочный предмет оказался человеческим телом, причем тело принадлежало девушке, и завернула она была вовсе не в брезент, а в длинный плащ с капюшоном. Девушка была примерно одних лет с Бинкой и казалась прехорошенькой: белокурые волнистые волосы весьма изящно выбивались из-под капюшона. Из-под плаща выглядывали нарядные босоножки.

   Девушка казалась мертвой. Поколебавшись, Бинка все же захотела в этом убедиться. Она склонилась пониже и, сжав нос девушки, качнула ее голову сначала направо, затем налево. Девушка открыла рот и застонала.

   - Эй! - сказала Бинка, еще раз проделав ту же процедуру. - Вставайте же! Здесь нельзя ночевать, вы простудитесь!

   Девушка открыла глаза и взглянула на Бинку блуждающим взором.

   - Где я? - произнесла она. - Что со мной?

   - Вставайте! Давайте, я вам помогу.

   С большим трудом девушка поднялась. Ее шатало, и взгляд ее был по-прежнему бессмысленным.

   - Где я? - повторила она свой вопрос.

   - В центральном парке, - отвечала Бинка мягко.

   - Не может быть! Я помню, я была в кафе "Три нарцисса"!

   - Но это парк. Идемте к выходу, и по дороге вы расскажете, что с вами случилось.

   История, услышанная Бинкой, оказалась донельзя странной. По словам девушки, она была в кафе с другом и подругой. Они немножко выпили - вот все, что она помнила.

   - Ваш друг, наверное, большой шутник, - сказала Бинка осуждающе-сочувственно.

   Она осуждала парня, так поступившего со своей пассией, и сочувствовала девушке. Девушка еще плохо соображала, и Бинка никак не могла от нее добиться, где та проживает. Отпускать ее одну в таком состоянии она не решалась.

   - Мы поймаем такси, - решила она, наконец.

   - Я сама поймаю, - возразила девушка.

   Вид у нее был такой же дикий, как и взгляд: белокурые волосы растрепались, а коричневый плащ, тот самый, в который она была завернута, и который Бинка приняла за брезент, был застегнут неправильно, так что одна пола торчала выше другой. При всем при том девушка была высока, стройна - словом, красива. Но на лбу у нее обозначились морщины, а под глазами пролегли тени - не от косметики, а настоящие.

   - Как тебя зовут? - спросила ее Бинка.

   - Зара.

   - Совсем как мою сестренку. А сколько тебе лет?

   - 17.

   Бинка поежилась. Их Заре было столько же, но выглядела та куда моложе! Она повернулась к этой, тьеранской носительнице их родового имени и заботливо перестегнула ее плащ.

   - Ты красавица, - сказала она, чтобы ее утешить.

   - Да, - ответила та. - Я знаю. Понимаешь, мне очень нужны деньги!