Брак по залёту (СИ)

Нет, сами посудите — сначала было неплохо — из сельской глубинки в десять домов она умудрилась не только выбраться в город, но и зацепиться в нем. Последнее, правда, благодаря тетке, оставившей единственной племяннице комнату в коммуналке, иначе пришлось бы возвращаться, несолоно хлебавши, сразу после неудачного поступления. Срезалась Любка на первом же экзамене — сочинении. Ну и ладно, невелика потеря, учиться она не особенно хотела, это материна идея, чтоб дочка в люди выбилась, на чистую работу выучилась, должность получила и в тепле сидела. Она и выбилась: пошла работать на завод, там по дурости сошлась с начальником участка. Васька родился, ей и двадцати не было. А папаша его оказался давно и прочно женат, Любка ему — как компот после сытного обеда — сладко, и желудку не тяжело. Обидно было — жуть, но она справилась. А там и возлюбленный уволился и уехал из города. Любке пришлось сложно — родни тут нет, не на кого мальчишку оставить, а не работать она не могла, жить на что-то надо было! В деревню возвращаться — самый крайний случай. Мать ее со свету, конечно, не сжила бы, но дыру в темечке обеспечила. Да и возвращаться в туалет на улице и воду в колодце после города не хотелось совершенно. Потом, тут есть шанс найти того самого мужчину, за каким, как за каменной стеной, а у них в Горбатках — без вариантов. Дед Никанор, которому за восемьдесят, трое женатиков, за которыми жены пуще глаза бдят, да Мишка с Генкой — пацаны совсем. Одному семь, второму и того меньше. А тут, все-таки, город. Народищу — в одном доме, где она живет, людей больше, чем во всех Горбатках!

Обжегшись на молоке, то бишь, на начальнике участка, Люба некоторое время осторожничала, да и младенец не давал расслабиться. Спасибо соседке, бабе Зине — за небольшие деньги согласилась сидеть с мальчишкой, пока его мать на работе.

С Валькиным отцом Любовь познакомилась на улице: несла сумки, пакет порвался, все рассыпалось. Мимо проходил молодой мужчина, помог собрать и донести. Оказался, приезжий, из такой же, как и она, глубинки. Стали встречаться, предсказуемо, она залетела и… и он исчез. Как она на себя руки не наложила — один бог знает. Васька спас — ему два годика доходило, куда он без нее? Пропадет пацан…

С двумя оглоедами стало еще труднее, но Люба тянулась, как могла, тем более что добрая соседка приказала долго жить, и теперь ей совсем никто не помогал. От Степана одна головная боль, а не помощь. Не мешает — уже радость.

Мальчишки росли, хулиганили, она на заводе до мастера участка дослужилась, вроде, все неплохо. Но личной жизни никакой. Совсем. Во-первых, кому нужна баба с таким наследством — двумя детьми? Во-вторых, ей же мужчину некуда привести, комната одна, дети тут же, даже посидеть без посторонних глаз невозможно, что уж говорить об интиме? Ну и, в-третьих, она себя запустила. Взяла за правило каждый день выпивать, с устатку, как у них говорили. Пусть понемногу, но регулярно. За собой перестала следить, могла по неделе в грязном халате ходить, волосы мыла, когда те совсем сосульками повисали. И скатилась бы она дальше некуда, да в бабызинину комнату въехала ее внучка. К Степану Любка привыкла, внимания они друг на друга не обращали, только лаялись из-за невыключенного света да бардака в туалете и ванной, который постоянно устраивал сосед. А тут — новенькая, чистенькая, аккуратистка. И Любке неожиданно стало стыдно своего расхристанного и несвежего вида: перестирала всё, отмыла, в душ каждый день стала ходить, а про успокоительное и думать забыла. Слава богу, не успела втянуться! Баба Зина и с того света ей подсобила, сама не смогла, так внучку прислала!

А потом и вовсе чудеса пошли: ненормальная, как Любовь считала, семейка, папаша и дочь — устроили в квартире революцию и переселение.

Сперва Александр перехватил из-под носа Любы комнату Степана. Раньше она и не подумала бы расстраиваться, ведь денег всё равно нет. Но сейчас, узнав, что может получить ипотеку на приемлемых условиях, а на первоначальный взнос потратить материнский капитал, очень огорчилась.

Мечта всей жизни — отдельная квартира ей не светила, слишком дорого, но увеличить жилплощадь на ещё одну комнатку, пусть всего девятиметровку, как у Степана, она теперь могла себе позволить. Однако беспардонный папаша Женьки успел первым. Мужикам проще договориться, но и Степан хорош. Значит, ей регулярно — «Любочка, не одолжишь сотню до зарплаты?» А сам комнату предложил чужому!

Погоревать всласть Любка не успела — Евгения не пожелала делить с отцом удобства и решила съехать, предварительно продав комнату. Ей — Любе!

Уму непостижимо!

Первое время умудрённая печальным жизненным опытом, Люба всё ждала, что непременно произойдет что-то нехорошее и помешает ей купить комнату.

Сама она ничего в договорах не понимала, страшно боялась напутать, испортить, упустить важное и остаться и без жилья, и без денег. Женя знаниями в этой области тоже не обладала, им помог Денис.