Брак по завещанию

— Это было вчера. А сегодня я прекрасно себя чувствую. Я просто немного перетрудилась. Но больше такого не случится, — пообещала она.

— Нет, не случится, — угрюмо подтвердил он.

Он стоял, прислонившись к книжному шкафу, и не то чтобы возвышался над ней, но все же вынуждал ее смотреть на него снизу вверх. Он не улыбался. Жози пустила в ход самую приветливую и радостную улыбку, из имевшихся у нее в запасе, в надежде смягчить его. Но Сэм отказался подыгрывать ей, сохраняя полнейшую серьезность.

Он отошел от книжного шкафа и проследовал в другой конец комнаты, засунув руки в карманы и наклонив вперед голову. Подойдя к камину, он скосил на нее глаза.

— На днях ты говорила мне, что хочешь этого ребенка.

Это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос. Он словно бросал ей вызов. Жози воинственно выставила вперед подбородок:

— Совершенно верно.

— Тогда ты должна признать, что все твои поступки в последние дни не слишком этому способствовали.

Она почувствовала, что краснеет, но вместе с тем не желала признать правоту его слов.

— Неужели ты думаешь, что я нарочно что-то делала, чтобы навредить своему ребенку?

— Нашему ребенку.

Жози сжала челюсти и отвернулась. Она не могла вынести буравящего взгляда его темно-карих глаз. Господи, вдруг у ребенка будут его глаза?

— Я никогда ничего не сделала во вред здоровью ребенка, — твердо повторила она. — И тебе следовало бы это знать.

— Тогда почему бы тебе не поступать так, как лучше для него?

У нее сузились глаза.

— Что это значит?

Он повернулся к ней лицом.

— Выходи за меня замуж.

— Мы это уже обсудили, Сэм.

— Но я не согласен с твоим ответом. Ты утверждаешь, что хочешь этого ребенка, а сама о нем не думаешь. Ты…

— Прошу прощения! — Она в ярости швырнула тост обратно на тарелку. — Откуда тебе знать, что я делаю и чего не делаю? Сколько ты здесь? Неделю?

— Но я успел заметить, что ты все время работаешь до полного изнеможения.

— Мне нужно…

— Тебе не нужно! Ты хочешь! Хочешь быть независимой. Хочешь отделаться от меня. Хочешь все сделать по-своему. И после этого ты говоришь, что заботишься в своем ребенке, что любишь его? Не смеши меня!

Жози никогда раньше не видела, чтобы Сэм злился. Она подтянула коленки к животу, словно они могли защитить ее от его нападок.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

— Разве? А по-моему, очень даже хорошо знаю. Перестань вести себя как глупенькая школьница. Пора повзрослеть.

Жози взвилась, словно ее ужалили.

— Как глупенькая школьница? — задыхаясь от негодования, с трудом выдавила она.

Да как он смеет!

— Подумай ради разнообразия о других, не только о себе! — резко бросил он ей в лицо. — Сейчас уже речь не о том, чего хочешь ты или чего хочу я. Важно только то, что лучше для ребенка. Нашего ребенка! Твоего и моего. Решать за него обязаны мы с тобой. Мы оба, а не ты одна.

— Это ты пытаешься все решить сам. Ходишь тут, распоряжаешься. Приказываешь мне, что делать.

Сэм возмущенно фыркнул.

— Распоряжаюсь?

Он посмотрел на нее — она по-прежнему сидела на кровати в той же позе, — затем на поднос с завтраком, который он ей принес.

Жози знала, о чем он думает. Она слышала, как он подошел и сел на стул в полуметре от ее кровати. Поневоле она взглянула на него. Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. Его глаза шоколадного цвета потемнели и были устремлены на нее.

— Ты хочешь, чтобы этот ребенок выжил? — спросил он.

— Конечно, хочу!

— Тогда ты должна сделать ради него все возможное и невозможное. Прежде всего, как сказал доктор, ты должна как можно больше отдыхать, не волноваться, правильно питаться, много спать. Но ты не сможешь выполнить все эти предписания врача, если будешь и дальше разыгрывать роль хозяйки гостиницы.

— Для меня это не игра!

— Ты отнимешь у ребенка шанс явиться в этот мир, если не дашь себе роздыха.

— Я дам себе роздых. Я уже все решила. Но это не значит, что я должна выйти за тебя замуж, — сказала она тоном, не допускающим возражений.

— Нет, значит, если ты хочешь сохранить свою работу.

Она ошеломленно смотрела на него во все глаза.

— Ты меня уволишь?

— Да! Нет!

Он взъерошил себе волосы.

— Черт возьми, конечно, нет! Но я хочу, чтобы ты вела себя разумно. Я хочу, — вздохнул он, — чтобы ребенок носил мое имя.

Они посмотрели друг другу в глаза.

Потом она спросила:

— Почему?

— Потому что ребенок мой. Я хочу, чтобы мой ребенок носил мое имя. Я не желаю, чтобы он был незаконнорожденным. Он Флетчер, черт возьми!

Ее даже испугал его напор, его настойчивое желание признать ребенка, которого он никак не планировал.

— Или она, — помолчав немного, поправила Жози.

— Или она, — поправился Сэм. — Не важно. Мне все равно. Я не хочу быть просто сторонним наблюдателем.

— Много ты знаешь, каково это быть сторонним наблюдателем.

— Согласен, я мало что об этом знаю, но почему ты считаешь, что мне это понравится? Или нашему ребенку? Я не хочу, чтобы он чувствовал себя брошенным.

— У нашего ребенка будет мать, которая станет любить его и заботиться о нем до конца своих дней!

Сэм, задумчиво покачав головой, вперил в нее пристальный взгляд.

— Отлично. Но пусть наш ребенок узнает и отцовскую любовь.