Брак поневоле

– Я знаю, – глухо произнес он. – Ты не представляешь, как я сожалею. Пожалуйста, пойдем со мной, Элисон.

Она не стала возражать, и он вывел ее с виллы. Но когда она поняла, куда они направляются, то остановилась.

– Макс… я не могу.

– Пожалуйста, пойдем.

Элисон вздохнула и с тяжелым сердцем пошла вместе с ним в студию. Это место, где она перестала себя подавлять, где раскрылась перед ним. Где оставила свое сердце. Прийти сюда – это изощренная пытка, смешанная с самыми сладкими воспоминаниями. Тогда они были единым целым, и именно там она влюбилась в него, хотя и не смогла сразу разобраться в шквале чувств, нахлынувших на нее.

Студия была залита солнцем, и сразу стало ясно, что он хотел ей показать. Посередине комнаты, освещенной ослепительным естественным светом, она увидела… себя. Это была она и не она. Женщина на холсте была прекрасна, светилась молодостью и счастьем. Словно она только что находилась с возлюбленным и он подарил ей восхитительное удовольствие. Рисунок был тщательно выписан. Волосы словно золотисто-рыжий поток, кожа – бледно-персиковая, рот и соски – насыщенно-розовые. Глаза у нее закрыты, пухлые губы изогнуты, скрывая секреты. Секреты между любовником и нею, потому что нет сомнения, что эта женщина любима.

Элисон рассматривала картину во всех подробностях, и что-то внутри у нее дрогнуло. Черты лица – ее, но было что-то еще, что-то, чего она не видела, смотрясь в зеркало. Максимо разглядел то, о чем она и не подозревала. Это больше, чем портрет, это – открытие. Объяснение в любви. Рисунок говорил о чувствах лучше слов, отражал то, что скрывалось у нее в сердце.

– Макс?

– Вот чем я занимался. Я не работал. Я не мог работать. Мой мозг был заполнен тобой, Элисон. – Он заключил в ладони ее щеки и нежно поцеловал в губы. Она ощутила его вкус, его желание, и ее тело откликнулось. И душа откликнулась.

– Макс…

– Подожди, я должен это сказать. Я был испуган, Элисон. Испуган тем, как много ты начала для меня значить. Тот день заставил меня осознать, что со мной будет, если мне придется тебя потерять. Я не думаю, что смог бы это пережить. Я понял, сколько ты уже значишь для меня, как сильно я рассчитываю на то, чтобы видеть тебя каждый день, целовать тебя, заниматься с тобой любовью. Я понял, как сильно я нуждаюсь в тебе. Я не хотел, чтобы ты возымела надо мной такую власть. Я не хотел любить тебя. – Он грустно улыбнулся. – Я пытался отдалиться. Доказать тебе и себе, что ты мне не нужна. Я ошибался.

Он крепко поцеловал ее, а она разомкнула губы, закрыла глаза и окунулась в… счастье. Ее опять обнимает мужчина, которого она любит.

Максимо прижался лбом к ее лбу.

– Мне нужно сказать еще очень много, но боюсь, что скажу что-нибудь не так. Я лучше покажу. – Он начал жарко целовать ее в шею, в щеку, в лоб. – Я могу показать? – прошептал он ей в губы.

– Да. – Она и плакала, и смеялась.

Максимо снял с нее блузку и застонал, увидев, что она без бюстгальтера.

– Любовь моя, что ты со мной делаешь. – Он с нежностью взял в ладони набухшую, жаждущую его прикосновения грудь, большие пальцы гладили кончики сосков. У нее был готов вырваться крик, но он заглушил этот крик поцелуем.

Элисон положила руки на его широкую грудь. Какое блаженство касаться его и словно в первый раз попробовать солоноватый вкус его кожи. Все ощущалось по-новому. Свежим. Она стянула ему через голову рубашку и отбросила на пол, где уже валялась ее блузка. Потом расстегнула молнию на его джинсах и, как завороженная, уставилась на дорожку волос на его мускулистом теле – дорожка сбегала вниз по плоскому животу. Она знала, куда вела эта дорожка, и это волновало и возбуждало.

– Ты такой сексуальный, – выдохнула она.

У него вырвался хрип, и она оказалась под ним на кушетке.

– Элисон, любовь моя, ты не знаешь, что заставляешь меня почувствовать. Это ни с чем в жизни не сравнимо.

– Догадываюсь.

Он не переставая целовал ее с такой жадностью, будто хотел поглотить всю целиком. Одно движение – и белье полетело в сторону, и ее белье, и его. И вот уже их ничто не разъединяет. Между ними никаких секретов, никакой неуверенности, только честность. Им нечего скрывать. Их ребенок у нее в чреве, между ними струится чистая, благодатная любовь.

Элисон устроилась поверх его, радуясь тому, что они соединяются в одно целое существо.

Их тела ритмично поднимались и опускались, они дышали в унисон.

Она видела смену переживаний на его лице, и у нее едва не закапали слезы. Она была уверена, что он видит точно такие же переживания у нее. Они вместе достигли предела. Элисон казалось, что она разлетается на две части, но руки Максимо удержали ее. Он шептал нежные, ласковые слова то на итальянском, то на английском.

– Ti amo. Я люблю тебя.

– Макс… – Голос ее звучал хрипло, сердце не умещалось в груди.