Брак (СИ)

Уж лучше бы он кричал, – угрюмо подумал Ларго и дёрнул плечом, прогоняя мурашки. – Вопил, брызгал слюной да метал пустые угрозы, как всегда. Тогда бы я знал, что делать. Знал, как усмирить старого борова. А этот Реваж совсем чужой. Незнакомый.

Он не простит. – Ким сжал зубы так, что на скулах заходили желваки. – Он никогда не простит мне Магу.

– Уверен? – Шеф не повернулся. Он продолжал смотреть в никуда, а дождь барабанил по откосам, оставляя на стекле мокрые дорожки. – Абсолютно уверен?

– Да, – хрипло отозвался Ларго, разглядывая собственные кулаки. – Абсолютно уверен. Сайруса Вика не засекла ни одна камера слежения. Он как в воду канул. Я хотел...

Шеф развернулся, когда небеса сотряс раскат грома, похожий на взрыв.

– Нет, – отрезал Реваж. Выцветшие глаза пылали яростью.

Он никогда не простит.

– Но...

– Я сказал – нет! – Комиссар так жахнул по столу кулаком, что стопки пыльных папок подпрыгнули, роняя на пол пожелтевшие листы.

– Я хотел допросить доктора! – Ким подался вперёд. – Он...

– Заткнись, – глухо прорычал Реваж, и спорить Ларго не рискнул. – Заткнись и слушай внимательно. Так внимательно, как только позволяет мозоль от фуражки, которую ты, дубина, по ошибке считаешь извилиной. Дело я беру под свой контроль. Под свой. Непосредственный. Личный. Контроль. А ты...

Ким перехватил его взгляд и всё понял.

Не простит. Он никогда не простит. И будет прав...

– Утром сдашь значок и оружие. – Каждое слово звучало, как приговор. – От дела Лессера ты отстранён и с завтрашнего дня в отпуске. За свой счёт разумеется. Всё понятно?

– Понятно, – буркнул Ларго.

– Не слышу.

– Так точно, господин комиссар. – Ким поднялся и поковылял к выходу на негнущихся ногах.

Он уж и не помнил, когда в последний раз спал или ел, а воняло от него, как от носков Реважа. Дни смешались в бестолковое марево без начала и конца: больница, Мага, страшный диагноз, Кибериум, камеры слежения, допрос контролёров, допрос сотрудников сектора "А", снова камеры, дорога, дорога, дорога, и опять больница, и Мага в ней, такой бледный, будто мёртвый и весь в трубках, как муха в паутине...

Это моя вина, – Ларго сжал кулаки до хруста. – Реваж прав: это всё моя вина. Моя и больше ничья.

Он чуть не зашиб дверью Калеба Тюра: сержант отскочил в последний момент.

Опять подслушивает, чёртов хорёк!

– Доброй ночи, господин инспектор, – Тюр скривил губы. – Приношу свои глубочайшие соболезнования, наслышан о вашем про...

– Калеб... – Ларго небрежно привалился к стене, преграждая сержанту путь, и устало спросил: – Хочешь, я тебе кадык вырву?

***

Он не стал вырывать Тюру кадык, хотя и очень хотелось. Вместо этого добрёл до своего кабинета и, облегчённо выдохнув, закрыл дверь изнутри. Свет зажечь не рискнул: заметят. Непременно заметят. Заметят и придут с фальшивыми соболезнованиями, тупыми вопросами, никчёмными советами... А этого не нужно. Совсем.

Это моя вина... – стучало в голове. – Моя и только моя.

Перед мысленным взором возникла смазливая физиономия Альбера Нея. Ларго моргнул, и лицо изменилось: теперь на него смотрел Руви.

Везунчик Руви...

Они хотели убить и его, но не смогли. Молодой механик оказался для них слишком ловок, а Мага...

Мага попал в ловушку.

И это моя вина!

Ким рухнул на кособокое кресло и закинул ноги на стол. Вытащил сигарету зубами. Закурил.

Мага...

Он любил тяжёлое музло, носил глупую цацку в ухе, а у его куклы были синие волосы.

Мага, Мага...

Он мог сожрать дюжину бургеров за полсекунды, просиживал ночи за монитором, и частенько рассуждал о всяких хакерских прибамбасах, но разговаривал только с теми, кому доверял.

А теперь... Теперь...

Ларго встал. Потом снова сел и уронил голову на руки. От едкого дыма щипало глаза.

Маге диагностировали затухание функций организма, и Ким никогда не слышал ничего более жуткого: парень придёт в себя, да... однако, утратит некоторые рефлексы и способность говорить.

Навсегда.

Навсегда...

Навсегда!

Это моя вина! Моя грёбаная вина!

В двадцать три Мага превратится в овощ. Навсегда. И только потому, что он, детектив Ким Ларго, пошёл на поводу собственных амбиций.

Кибериум раскусил меня, прожевал и выплюнул, – размышлял Ларго, уставившись в одну точку. – Я возомнил себя героем, а зря. Какая, однако, непроходимая тупость! Шеф прав: я – дубина. Ведь ультроней, которым Сайрус Вик щедро сдобрил кофе, предназначался вовсе не Маге, а мне. Это и гусю ясно.

Это ясно и гусю... Но есть что-то ещё. Что-то нелепое там, в анкете. Но что?

Он устало посмотрел на столбик пепла, в который превратилась сигарета, и достал блокнот. Однако мысль, мелькнувшая жар-птицей, уже упорхнула.

– Чёрт! – Ким впечатал окурок в пепельницу. Он слишком устал, чтобы рассуждать здраво и последовательно.

Надо отвлечься, – решил он. – И отвлечься основательно, иначе я сойду с ума.