Брак во имя Альянса

Мишель… Черт бы его побрал, с таким-то предложением. Меня начинало трясти от одного вида девиран. Их образы нынче – часть модного тренда, вся реклама забита высокими силуэтами в черных балахонах. Иногда мне казалось, что у девиран и головы-то нет, потому что никто и никогда не видел, что у них за лица. Лишь в тени капюшона светятся то соты, то бледно-зеленые полосы, то какая-нибудь схема, похожая на графическое изображение любой интегральной схемы. Может, и правда голова отсутствует, а на месте лица – голограмма? Но где тогда мозг? Не может быть разумного существа без мозга… Не иначе как где-нибудь в животе.

Мысли были вязкими, цветными и похожими на бред. Но предложение Мишеля упорно не хотело идти прочь из головы. А что, если?..

Я ведь не просто так смотреть на них не могу. Я – боюсь. До мерзко вспотевших ладоней, до дрожи во всем теле.

Но помимо страха есть еще и ненависть. И не затягивающаяся с годами дыра в душе, темная пустота, в которую я не решаюсь заглядывать, ибо там – светлый, худощавый силуэт Алекса и изящный корпус корабля, покрывшийся огненными трещинами. Я тону в этой странной пустоте, замешанной на страхе и ненависти. И – надо признать – даже не живу, так, существую, день за днем, без интереса, без радости.

Что, если предложение Мишеля неспроста и меня хотят отправить на «Содружество» те, кто не в восторге от сотрудничества с девиранами? Что, если я смогу что-то изменить? Отомстить? А вдруг… потом я смирюсь наконец с утратой и взгляну на мир по-иному?

Я допила чай, отставила чашку. Побродила по гостиной, увидела ее словно впервые: здесь царили тоска и запустение. Пыль на полках. Широкая, вполстены, винтажная панель визора, который я уже и забыла, когда включала в последний раз. И давно засохший цветок в керамическом горшке, который мне подарили на день рождения на работе… Кажется, мне просто необходимо было с кем-то поговорить.

Прошлепав в спальню, я забралась в кровать, под одеяло. Прикосновение к правому виску активировало нейроинтерфейс коммуникатора, и этот же нейроинтерфейс установил соединение с нужным абонентом. Я прикрыла глаза. Удобно все носить в собственной голове! Уже никто и не задумывается о том, с какими сложностями столкнулись изобретатели «перехода», который позволил объединить органику и неорганические элементы. Теперь все этим пользуются – и все.

Тем временем прозрачный имплант работал. Все так же, с закрытыми глазами, но я увидела расплывчатое изображение знакомого кабинета в исследовательском центре и единственного человека, с которым говорить хотелось всегда, невзирая ни на что.

Папа.

Старенький, худенький и смешной в белом халате сотрудника центра.

Сам центр назывался так длинно и вычурно, что я даже не трудилась запоминать его название. Самое главное отложилось в памяти: центр обработки информации, остальное – не важно.

Важным было то, что отец мой всю жизнь проработал там, из-за своей работы развелся с мамой, она потом улетела куда-то в галактику S-15 с новым мужем, а меня оставила. Мама считала несправедливым то, что при разводе более всего страдает женщина. Мол, мужчина может и дальше устраивать свою личную жизнь, а на женщине все ставят крест, потому что она с ребенком. Наверное, папа не горел желанием устраивать личную жизнь еще раз, или работа ему полностью эту личную жизнь заменила… В общем, он сам предложил оставить меня с ним.

– Привет, – подумала я.

Мысль транслировалась через тот же нейроинтерфейс, в сеть.

– Привет, куклешка. – Папа заулыбался.

На изображении он выглядел именно таким, каким привык видеть себя в зеркале. То есть чуточку лучше, чем на самом деле.

– Ты плохо выглядишь, – тут же заметил он, что было вполне естественно: именно так я воспринимала собственное отражение. – Нельзя в таком состоянии пребывать такой долгий срок, – пропыхтел он и насупился.

– Я поговорить хотела, папа.

– С превеликим удовольствием. – Он снова улыбнулся, ехидненько так. – Я даже не буду задавать тебе глупых вопросов. Про мужчин. Или про потенциальных внуков.

– Вот и не задавай. – Я тоже невольно улыбнулась. – Ко мне приходил Мишель…

– А, как же, помню. Очень положительный молодой человек.

– И теперь при должности. Но не в этом дело, па. Знаешь, какое он мне предложение сделал?

Папа так и застыл на транслируемом изображении. Возможно, он и в реальности застыл.

– Нет, не руки и сердца, – торопливо продолжила я.

– А жаль!

– Он мне предложил полететь на «Содружество». Сказал, сейчас свободна должность второго секретаря консула, и вот… я…

Папа прищурился, при этом его кустистые седые брови встопорщились, а седые усики, которые он старательно подстригал, казалось, тоже встали дыбом.

– И ты думаешь, надо ли тебе все это?

– Ну да, – виновато ответила я, – вот хочу посоветоваться. Ты же знаешь…

– Знаю, – с легкой усмешкой сказал он. Лицо его расслабилось, брови и усы снова обрели вполне благообразный, привычный вид. – Но я бы полетел туда обязательно. Жаль вот старичков туда не берут, а зовут только красивых девушек.

– Па…