Браки расторгаются в аду

А еще, когда о чем-то просишь, надо знать в деталях, чего именно ты просишь. Надо было написать развернутое сочинение, как это делают все. Видела я в Стене Плача эти записочки. Мы приехали туда последними, уже глубокой ночью, и, кроме нас, там не было никого, только уборщик, который довольно лениво работал метлой. Он гнал к мусорному баку ворох скомканных, сложенных в узенькие полоски, сжатых в комочки бумажных листков, они шуршали, как опавшие осенние листья, печально и словно жалуясь. Кладбище желаний, вот что это было. Потом их, наверное, сжигают, эти записочки, и сизый дымок тянется вверх, где якобы находится тот, кто нас слышит. Мои попутчицы подошли к Стене и стали запихивать свои послания в щели, и без того уже густо затыканные исписанной бумагой. Там нет ни единой щелочки, ни кусочка свободного пространства, все забито желаниями. Сколько же на свете несчастных! Да есть ли счастливые? Я молча подошла к Стене и бросила свою записку под ноги уборщику, который посмотрел на меня удивленно и торопливо взмахнул метлой. И вот, поди ж ты! Именно меня услышали! Огребай теперь!

— Эй, ты спишь? — позвал меня Ян.

— Нет. — Я отмахнулась от наваждения. От видения Стены, которая неожиданно выбрала меня. — Просто задумалась.

— Зина, нам надо поспать, — заботливо сказал он. — Завтра тяжелый день.

— Если бы я могла уснуть!

— Ты, главное, успокойся.

— Постой… А как же твоя работа? Из-за меня ты ее потеряешь.

— А она мне нужна? Если мы будем вместе, вряд ли я останусь на прежней работе. Мы попробуем изменить свою жизнь. Станем жить вдвоем.

— Где, здесь? — Я в ужасе обвела глазами комнату, оклеенную красными обоями.

— Я понимаю, ты к другому привыкла…

— Не в этом дело. Я здесь вполне счастлива. Какое-то время, — добавила я. — Но это совсем не то, чего я хочу. Давай будем объективны. Нам обоим за сорок, высокооплачиваемую работу мы вряд ли найдем. Ты уже пытался и стал в итоге установщиком дверей. Я еще не пыталась, но почему-то уверена в результате. Меня нигде не ждут. Придется начать с нуля. Только не здесь. Прости, я не верю в сказки.

— А как же Пушкин? — улыбнулся Ян.

— Как видишь, он меня подвел, — сказала я грустно. — Царевна мертва, в то время как я думала, что она жива, согласно сказке. У моей, похоже, совсем другой конец. Не знаю, счастливый или нет, но другой. Как думаешь, мне пора сдаться?

— Когда? Сейчас? — в ужасе спросил Ян.

— Не сейчас, конечно. Завтра. Пойду к следователю и скажу: вот она я, сажайте.

— Подожди, по крайней мере, пока я дам показания.

— Допустим, тебе поверят. Но как меня найдет следователь, чтобы снять обвинения? Я ведь сбежала и выкинула мобильный телефон. Я должна ему позвонить.

— Давай завтра вечером, когда я вернусь. Я пока понятия не имею, с чего начать, чтобы не вызвать подозрение. Наверное, надо пойти в ближайшее отделение… Давай спать, завтра у нас трудный день, — повторил он и зевнул в подтверждение своих слов.

— А может, еще разок? — Я положила руку на его живот.

— Когда ты в последний раз этим занималась?

— Никогда. По-настоящему — никогда.

— Тогда понятно.

— А у тебя сколько было любовниц?

— После жены — ни одной.

— Хоть так.

— А ты ревнивая.

— Да, я собственница. Запомни это. Изменишь — убью!

— Верю, — тихо рассмеялся он.

— А сейчас — иди ко мне… — Я потянулась к нему. Поверят нам или нет, еще вопрос. Возможно, это моя последняя ночь на свободе, и я не собираюсь тратить ее на сон…

…Проснулись мы около полудня, и Ян торопливо начал собираться.

— Постой, — сообразила я. — А как ты им объяснишь, почему решил заявить?..

— Это мой гражданский долг, — сказал он, торопливо жуя бутерброд.

— А если серьезно?

— Не беспокойся, я все обдумал. Скажу, что недавно подвозил клиента и услышал от него эту историю. Что сущая правда. Помнишь тот день, когда мы познакомились?

— Конечно!

— Сначала я с час слушал об убийстве мулатки, а потом наблюдал за следственным экспериментом. Это меня заинтересовало, тем более я знаю, кто на самом деле убийца. Вот я и решил заявить…

— Звучит не слишком убедительно, — вздохнула я. — У нас не Америка и не Европа. Это Россия, милый. У нас в ходу поговорка: «Доносчику первый кнут». Не стучи на ближнего своего, если не хочешь, чтобы и дальний твой, и ближний стучали на тебя.

— Пусть думают, что я честный придурок, — пожал плечами Ян. — Не ходи за мной и не звони. Приду поздно.

И он ушел. Не знаю, как я пережила этот день, но до вечера кое-как дотянула. А когда совсем уже стемнело, вернулся он, голодный и усталый. Я торопливо кинулась разогревать суп.

— Мурыжили меня долго. — Ян уселся на табурет, который натужно заскрипел под тяжестью его тела. — В местном отделении долго не могли взять в толк, кто я и чего хочу? Еле убедил. — Он вздохнул.

— Санитаров из психушки не пытались вызвать? — усмехнулась я.

— Нет. — Он устало рассмеялся. — Слава богу, участковый оказался нормальный мужик, вменяемый. Дозвонился до кого надо, и в итоге я оказался у следователя, который ведет дело об убийстве Анжелы Свиридовой.