Браки расторгаются в аду

В этот момент юный любитель футбола с силой ударил по мячу, тот перелетел через сетку и покатился прямо к моим ногам. Я слегка придержала его носком сапога.

– Шоколадку хочешь? – спросила я, когда мальчишка подошел за мячом.

– Вы меня что, на органы хотите разобрать? – прищурился он.

– О господи! Где ты этого нахватался?

– Сейчас кругом одни педофилы, – авторитетно заявил ребенок. – Или похитители органов.

– И поскольку я женщина, ты решил, что я скорее второе, чем первое. Не буду тебя томить: мне просто надо узнать, куда делась толстая тетя, которая недавно выскочила отсюда как ошпаренная. – Я кивнула на дверь, из которой только что вышла сама. – У нее в руках была большая сумка.

– Она что, вас обокрала? – деловито спросил мальчишка. Похоже, передо мной будущий полицейский. У него в голове исключительно криминальные мысли. Или просто время такое.

– Как ты догадлив!

– Так она сбежала! – явно обрадовался он. – Тю-тю ваша сумочка!

– Может, я ее догоню? Я на машине.

– В машину не сяду ни за что, – насупился он. – Знаю я все эти штучки.

– Да не нужен мне ни ты, ни твои органы! – разозлилась я. – Мне нужна эта толстая тетка! Я хочу ее догнать! Куда она поехала?

– А кто ее знает? Поймала какую-то тачку, плюхнулась на сиденье и достала из кармана телефон.

– Что она сказала в трубку, ты слышал?

– Не-а.

– А водителю?

– «Прямо и побыстрее». А еще она ему сразу тыщу дала. Я видел.

– Что ж, спасибо. – Я поняла, что Анисью мне не догнать. Она сама не знала, куда едет, когда садилась в машину. Ей главное было избавиться от меня. А потом она стала разбираться с сообщником, выяснять, куда ей ехать. – Бывай, – я отпустила мяч, который все еще придерживала ногой.

– А шоколадку?

– У меня нет шоколадки.

– Тогда деньги!

– На. – Я сунула ему сто рублей.

– Мало, – тут же заявил он.

– Твоя информация дороже не стоит.

– Ладно, сойдет. – Он деловито засунул сто рублей в карман. – Первый заработок.

И, подхватив мяч, побежал к двери с вывеской «Мини-маркет». А я пошла к своей машине. День явно не задался. Меня раскололи сначала на тысячу рублей, потом еще на сто, Анисья сбежала, и я понятия не имею, что дальше делать. Ведь это была единственная ниточка, ведущая к Анжеле. Можно, конечно, вернуться в кафе и поесть борща с салом, за который я заплатила гораздо больше, чем он на самом деле стоит, но совершенно нет аппетита. Ах, мерзавка! С каким вкусом она делала заказ! Я и впрямь подумала, что она умрет, если не намажет горчичкой кусок бородинского и не заест его салом.

Хорошо, что у меня есть чувство юмора. «Купила она тебя, Зинаида, – подмигнула я своему отражению в зеркале. – Интересно, кому она стала звонить и куда поехала?»

Неужели Анжелу прячет сам Иван Иваныч? Тогда бы он ни за что не стал добиваться моего освобождения под залог. Не дал бы указание заправить мою машину бензином под завязку. И не допустил бы до меня Кики, прекрасно зная, как я к ней привязана. Но он предпочел меня не злить, и я понимаю причину: ему от меня что-то нужно. Не клеится. Не знает он, где прячется Анжела. Сначала при помощи Анисьи муж поставил меня в безвыходное положение, а потом пустил по следу пропавшей мулатки. Царев знает, что я очень умная. Предприимчивая. Решительная. О! У меня бесконечно много положительных качеств и без моей красоты!

Нам с мужем просто необходимо объясниться. Пусть скажет прямо: что ему от меня надо?

Пес ей под ноги – и лает

…К моему удивлению, Иван Иваныч приехал с работы рано, в половине седьмого. Помнится, в былые времена муж возвращался за полночь, а тут я даже не успела соскучиться. Не работается ему, знать, душа болит, и сердце не на месте. Приходится констатировать наличие у мужа и того и другого, то есть и души и сердца. Кто бы мог подумать! Мой Кощей постепенно очеловечивается! И вид у него бледный. Я не преминула это заметить:

– Плохо выглядишь, Иван.

Он бросил на меня полный ненависти взгляд, но ничего не сказал. Молча ушел в свою спальню переодеваться.

Я немного удивилась, когда меня пригласили к столу, но пошла. Накрыли нам в каминном зале на две персоны, и все было чин по чину: эксклюзивный фарфор, столовое серебро и половник в супнице, из которой мне, как хозяйке, предлагалось разлить жижу морковного цвета по тарелкам. Я пожалела, что не припасла для такого случая яду. Травануть бы его и сказать, что тыква была несвежая, а спаржу производители напичкали химикатами. Это, мол, не я убила мужа, а плохая экология, на нее и заводите уголовное дело. Но увы! Яда у меня с собой не было, да и на столе, кроме соли, которая тоже, говорят, белый яд, не нашлось ничего подходящего для осуществления моих планов. Я протянула Иван Иванычу солонку с тайной надеждой, что соленое ему вредно. Авось давление подскочит. А там и до инфаркта недалеко. Я все еще не теряла надежды стать богатой вдовой, хотя к чему мне теперь оно, богатство? Разве заказать себе камеру со всеми удобствами, двухкомнатую, с холодильником и новенькой плазмой. Я тихонько вздохнула. Муж бросил на меня подозрительный взгляд. Хорошо, что он не умеет читать мои мысли.