Браки совершаются на небесах

Марк потом так и не смог толком вспомнить показ — в деталях. Его можно будет пересмотреть в записи — позже. А пока у него в голове смешались какие-то смутные отдельные образы.

… девушка с кожей, больше подошедшей бы рептилии…

… абсолютная лысая девушка в прозрачной майке, под которой вместо женской груди — две татуировки в виде роз…

… блондинка с сумасшедше сложной прической и смотрящими в абсолютно разные стороны голубыми глазами…

… хорошенькая брюнетка в сложной шляпке с вуалью и в красивом кружевном платье, выехавшая на подиум на инвалидном кресле…..

… и дети, девочки и мальчики, такие же, как Вероника.

… и несколько таких же взрослых.

Зрение более-менее прояснилось только к выходу Федора. Пение Марк не смог оценить — только помнил, что громко. И увидел, как под финальную овацию на «язык» выходит Лола — совсем какая-то тонкая и хрупкая во всем черном. Федор подхватывает на руки двух девочек — но среди них нет Вероники. Дочь Марка держит за руку Кристину и улыбается. А братья Кузьменко вдвоем поднимают кресло с девушкой в шляпке с вуалью — и это несмотря на то, что Рю с тростью.

Под несмолкающую овацию трансляция завершается. Марк медленно опускается на кровать и долго-долго смотрит в потолок.

Господи, спасибо, что послал мне этих тролле-фей Кузьменко.

А к ногам Кристины он просто упадет. И пусть попробует от него отделаться. Это не под силу даже волшебной фее.

Марк лежал так долго. Потом встал, решил умыться холодной водой. В ванной обнаружил змею — обычное для Австралии дело. Не стал выяснять, каков характер и намерения пресмыкающегося, закрыл дверь в ванную и спустился на ресепшн. Пока сотрудники отеля решали вопрос со змеей, Марк вдруг вспомнил, что не отправлял сегодня Кристине сообщения.

Марк подошел к зеркалу в холле. Нет, с таким лицом видео записывать нельзя. Да и в голосе не уверен. Марк повернул голову. За стеклянными дверям стояла серая пелена дождя. И фотографировать тоже нечего.

Значит, текст.

«Ты была прекрасна, любимая»

Только потом, перечитав, Марк запоздало подумал о том, что надо было написать без «была». Она просто прекрасна. Была. Есть. И будет. Но сообщение уже отправлено. А Кристина… она поймет.

Марк вышел в стеклянные двери отеля и долго-долго гулял под проливным австралийским дождем.

* * *

— Ты была прекрасна, девочка моя.

Ты была прекрасна, любимая.

Надо же. Лена и Марк говорят практически одними и теми же словами.

Кристина оказалась не готова к тому оглушающему чувству разочарования, которое испытала, когда узнала, что Марка не будет на показе. Она заранее нервничала, думая о том, как разговаривать и как вести себя с ним. Она предвкушала, как увидит его.

А он застрял в Мельбурне. Откуда прислал это сообщение, короткое, текстом. Мог бы видео записать, между прочим! Или аудио. «Любимая» только буквами на экране смартфона Кристине теперь категорически мало. Она тряхнула головой, отгоняя несвоевременные сейчас мысли. Ведь она разговаривает с Леной.

— Спасибо. А как тебе Вероника?

— Очаровательный ребенок.

— Знаешь… — Кристина задумчиво потерла висок. В голову вдруг пришла совершенно безумная идея. Наверное, это она от Лолы заразилась. — Знаешь, я хочу кое о чем с тобой посоветоваться. Точнее, кое о чем тебя попросить. Наверное.

— Говори.

* * *

После разговора с Леной Кристина заглянула во вторую, смежную комнату гостиничного номера. Вероника сидела за столом, склонившись над очередным рисунком.

Что-то произошло с девочкой, Кристина видела это очень явно. Видела, чувствовала. Она очень переживала, как пройдет показ. Старалась не думать, как волновался Марк. А все прошло прекрасно. Просто лучше не бывает. И Федор просто душка, все детки не давали ему прохода. И Шу с Рю молодцы, хотя Рю чуть меньший молодец, потому что то на костылях, то с тростью. И Вероника совершенно светилась от счастья.

А потом, буквально спустя пару часов после показа — в ней словно что-то лопнуло. Или прорвалось что-то подспудно зревшее.

Кристина знала, что Вероника рисует. Видела ее рисунки. Но сейчас… сейчас с девочкой творилось что-то… что-то другое. Вероника рисовал все то время, пока не спала, не ела и не находилась в уборной. Как будто не могла не рисовать. Как будто это стало необходимой функцией ее организма, словно дыхание. Возможно, причиной этого стало общение с Гвидо. Или сам показ. Или… или все вместе и что-то еще. И с этим надо было что-то делать.

Вероника подняла голову от листа бумаги, улыбнулась рассеянной улыбкой, потом, подумав, послала Кристине воздушный поцелуй — и снова уткнулась в рисунок. Ладно, Кристина поговорит с Вероникой за ужином. Половину дела она сделала — получила согласие Лены.

Кристина аккуратно прикрыла дверь и вернулась в свою комнату. Она устроилась в кресле у окна и достала из кармана штанов телефон.