Браки заключаются на небесах

И только когда слезы заструились по ее лицу из-под прикрытых век, она позволила себе признать правду. Она дрожала и плакала от оскорбления и чувства страшной обиды на то, что Бен пренебрег ею. Несмотря на отчаянное сопротивление, она все-таки влюбилась в него и несколько последних дней мечтала, что их фиктивный брак со временем перерастет в настоящий и прочный союз. И никогда не допускала всерьез мысль о разводе через пару лет.

«Подумать только, — сказала она себе, перекатываясь на живот, — я даже намеревалась забеременеть и не сказать об этом Бену. Наблюдая за тем, как сильно он любит Кристи, я надеялась, что ребенок поможет удержать его в этом браке. Ведь не напрасно я приехала в этот отель без единого противозачаточного средства. Какая же я дура!»

То обстоятельство, что Бен ухитрился заснуть за то короткое время, которое она провела в ванной комнате, оказалось сокрушительным ударом не только по ее гордости, но и по ее влюбленному сердцу. Не говоря уж об ударе, кисло подумала она, нанесенном по ее гормонам.

Однако семейство Форбсов славилось в округе Покахонтас своим упрямством и стойкостью перед лицом самых неблагоприятных обстоятельств, и Лаура решила за эту долгую и бессонную ночь, что унаследовала этих упрямых форбсовских генов даже больше, чем ей полагалось по справедливости. Может быть, ей и не удастся превратить этот фиктивный брак в прочные супружеские отношения, но уж точно она так просто не сдастся и перепробует все. Лаура была реалисткой и понимала, что не обладает каким-либо из качеств, которое вдохновило бы Бена на пылкую любовь к ней, но она отнюдь была не гордой и готова удовольствоваться меньшим: его симпатией, если с любовью ничего не получится.

Если уж ничего не выйдет и с этим, у нее останется возможность быть матерью для Кристи; она будет компаньонкой для Бена, и если он хотя бы изредка станет заниматься с ней любовью, разве этого не будет достаточно?

Лаура не удостоила вниманием внезапную дрожь отвращения, пробежавшую у нее по спине. В конце концов, решила она, призывая на помощь остатки здравомыслия, если бы она хотела, чтобы Бен занимался с ней любовью, все, что от нее требовалось, это прямо сказать ему об этом. Он уже и так был достаточно любезен и предложил свои услуги всякий раз, когда она почувствует потребность в этом. И вообще, кто ей мешает прямо сейчас перекатиться к другому краю кровати, встряхнуть его за плечо и объяснить свои затруднения. «Прости меня, но я, по-моему, могу совсем свихнуться, если ты не обнимешь меня и не овладеешь мною немедленно».

Скорее всего он отзовется на это с восхитительным мастерством и типичным для Гаррисона Бранда обаянием, но не такой любви ей хотелось. Ей хотелось заниматься любовью с Беном, с собственным мужем, а не с каким-то телевизионным символом мужской сексуальности. И больше всего ей хотелось, чтобы он сам пришел к ней, обуреваемый страстью, а не из чувства долга либо извращенного понимания вежливости.

Понимая, что заснуть ей вряд ли удастся, Лаура подложила руки под голову и стала смотреть в потолок. Как же ей пробудить страсть в Бене? Что же, скажите на милость, должна предпринять денверская женщина-полицейский, среднего роста, с каштановыми волосами, чтобы успешно противостоять чувственной и томной телезвезде, такой, как Джиля Касселл?

Почти час Лаура посвятила размышлениям над этой проблемой. В итоге пришла к выводу, что обладает лишь двумя преимуществами перед легкомысленными милашками из обычного окружения Бена: он был ее законным мужем и они будут жить под одной крышей.

По каким-то причинам это призрачное преимущество оказалось достаточно обнадеживающим, чтобы погрузить ее в сон как раз в те минуты, когда первые бледные лучи восходящего солнца обозначились над горизонтом.

К шести тридцати утра Бен уже не в состоянии был притворяться. Он вылез из постели и поскорей натянул простыню на плечи Лауры, чтобы не видеть, как одуряюще соблазнительно торчат ее соски под кружевом ночной сорочки. Кажется, она мирно проспала всю ночь, тогда как он едва ухитрился ухватить лишь несколько минут беспокойной дремоты. «Благородные намерения, — с насмешкой подумал он, — уж точно отправляют мужское тело прямиком в ад». У него все ныло от неутоленного желания, а хуже всего было то, что он даже не понимал, почему устроил себе такое испытание. В его постели перебывало такое количество женщин, что он и вспомнить всех не мог, и вот теперь, наконец-то женившись, он вздумал настаивать на том, чтобы их отношения с женой оставались чисто платоническими! И в этом Бен видел самое доблестное рыцарство со своей стороны.