Браконьеры

– Терпеть не могу храпящих мужиков! – тихо проговорила Ольга спустя минуту.

– Я понял, – кивнул Максим. – У меня к ним примерно такое же отношение. Жаль, что здесь не из чего разжечь костёр, посидели бы уютно.

– Ага, пока не подползла бы какая-нибудь гадина. Весь лес кишит хищниками.

– Их сюда пачками выпускают.

– Ещё и собственных уродов терпеть надо.

Максим вспомнил ухмылки и жесты телохранителей генерала.

– Придётся терпеть. Что им в головы влито, то они и выливают. Ложись, я покараулю.

– Вряд ли я усну. – Ольга подумала, поискала глазами место, легла в неглубокую ложбинку, подсунув под щёку сложенные ладошки.

Максим посидел немного, мысленно обнимая девушку, потом поднялся.

– Огляжусь и вернусь.

Она не ответила.

Мрак завладел лесом окончательно.

Несмотря на это, Максим хорошо ориентировался в темноте и смог обойти лагерь, не натыкаясь на кусты и деревья.

Животный мир планеты тоже притих, хотя иногда давал о себе знать далёким визгом, воем и затихающим урчанием. Но в этом районе, где остановились на ночлег путешественники, пока было тихо. Шанс отдохнуть у них оставался.

Подходя к месту, где он оставил Ольгу, Максим услышал какую-то возню, шум, пыхтение, сдавленные тихие возгласы, и включил боевой режим. Зрение ответило расширением диапазонов видения, что всегда помогало решать задачи, непосильные обычным нетренированным людям.

Ольга боролась с одним из бугаёв Охлина.

Он прижал её к земле, выкручивая руки, и пытался поцеловать.

Она выставила локоть, уворачиваясь, но сбросить с себя стокилограммовую тушу не могла. А кричать и звать на помощь не хотела, считая это ниже своего достоинства.

Максим выбрал момент и точным ударом ребром ладони в бугристый складчатый затылок парня привёл его в обморочное состояние. Помог девушке свалить тело на землю.

Она поднялась, постояла, согнувшись, успокаивая дыхание, проговорила невнятно:

– С-сволочь!

Максим был с ней полностью согласен.

– Я нашёл тут местечко недалеко, закрыто колючками со всех сторон. Тебя там никто не потревожит.

– Он подкрался… я уже спала.

– Я так и понял. Генри Миллера начитался, что ли?

– Кого?

– У Миллера есть роман «Под крышами Парижа», сплошная порнография.

– Вряд ли он вообще что-нибудь читал в жизни. А ты что же, читаешь Миллера?

– Практикую его советы, – пошутил Максим.

Потерявший сознание телохранитель Охлина – это был Вован – очнулся.

Ольга шагнула к нему, сунула ствол пистолета под подбородок.

– Следующий раз пристрелю, понял?!

Вован икнул, мотнул головой.

– Пошёл!

Вован исчез за кустами.

Максим подал руку девушке. Она не сразу её заметила, но не отказалась, сжала в своей.

– Веди.

Они отошли от уснувшего лагеря на два десятка метров, Максим поднял ветвь «акации», пропуская Ольгу, и они оказались на маленьком пятачке леса, действительно скрытом со всех сторон колючими зарослями.

– Как ты увидел эту нишу?

– Не увидел – почуял.

– Тогда ты экстрасенс.

– Я-то что, вот бабуля у меня была настоящим экстрасенсом, хотя говорить об этом не любила. Устраивайся, я буду неподалёку.

Он шагнул обратно.

– Останься, – сказала Ольга.

Он повернулся.

Глаза девушки были полны загадочной темноты. Понять, чего она хочет, чего ждёт и о чём думает, было невозможно.

– Хорошо.

Ольга отвернулась, села на землю, потом легла.

– Ложись.

Он сел, боясь лишним движением нарушить хрупкое чувство понимания, единения и ожидания, лёг рядом.

Она повернулась к нему, обняла.

Максим хотел пошутить насчёт инопланетного комфорта и вдруг понял, что Ольга уже спит. Замер, стараясь не шевелиться. Подвинул её руку, чувствуя разгоравшийся жар крови, опустил затылок на прохладную подстилку травы.

Ольга вздохнула, приподнялась, устраиваясь поудобнее, положила ему голову на грудь и снова уснула.

Он улыбнулся, расслабляясь, поцеловал её в висок и тоже закрыл глаза, погружаясь в сон, как в бездонную пещеру.

Спали недолго, всего около шести часов.

Мешали постоянные вопли, прилетавшие со всех сторон, – хищники разных видов и с разных планет грызлись меж собой, выявляя, кто сильней, – и отсутствие привычных удобств.

Максим проснулся раньше, потому что ему надо было дежурить, охраняя сон остальных, и Пуфельроду не пришлось его будить.

Но и спутники начали просыпаться вне установленного распорядка, пока не заворочался главный бенифициар похода, каким стал, сам того не желая, генерал Охлин. Вопрос, какой он задал, можно было назвать риторическим:

– Темно?

– Так точно, темно, Геннадий Фофанович, – вскочил капитан Еремеев. – По нашим часам давно утро наступило. А здесь рассвета ждать ещё три-четыре часа, если не больше.

– Начинаем двигаться.

– Да, я понимаю.

– Где остальные?

Остальные были рядом, продирали глаза, разминались, полоскали рты и отходили за кусты по малой нужде.

– Где спецура?

– Тут была, – угрюмо ответил Вован, получивший хороший урок от Максима.

Что он рассказал напарнику, было неизвестно, однако ждать каких-то изменений в его поведении или элементарных извинений не приходилось.

Максим – «спецурой» был он, – успевший разбудить Ольгу, отозвался из-за сростка «ёлок»:

– Слушаю, Геннадий Фофанович.