Бракованная жена. Я украла дочь ярла

— Да, — бросил он, не поворачиваясь. — Ты сделала меня таким.

У меня не было слов… Ни единого гребаного слова.

* * *

— И что? Ярл был рад услышать твое предложение? — хмыкнул Хельтайн, когда я с мрачным лицом вернулась в пещеру.

— Мы возвращаемся к папе? — почти в тот же момент с надеждой спросила Лейла, поднимая на меня глаза.

— Да, — ответила я и выдавила из себя улыбку для дочери. — Мы возвращаемся, кроха.

— Это дело, — кивнула Бальба, мешая варево в котле. — Не гоже мужу и жене жить порознь.

На это я только закатила глаза.

Какие мы муж и жена?! Лично я никаких клятв не давала, так что все было очень даже прекрасно. Но я промолчала, да и про то, что Келленвайн угрожал убить ведьм в случае моего отказа, решила не говорить, а пошла собираться.

— А что насчет тебя, Хель? Ты с нами? — уточнила у тритона, запихивая вещи, которыми обжилась у колдуньи, в походный мешок.

— Даже не думай так просто от меня отделаться, матушка, — очаровательно усмехнулся он. — К тому же, как я могу вас оставить один на один с бесчестной Катариной?

Я невольно улыбнулась и подняла на него глаза.

— А ты у нас, значит, образец порядочности?

— Хочешь сказать, что ты в этом сомневалась? — притворно ахнул он.

Мы с Лейлой засмеялись, и даже Бальба хмыкнула.

Все же с Хелем было так легко и просто, не то что с Келленвайном…

Только-только поднявшееся настроение, снова скатилось на дно.

Я так и не поняла, что ему нужно от нас с Лейлой, и зачем он явился в Пустошь. Ведь если подумать, то муженек ни разу не заикнулся ни про какую месть, это я о ней вспоминала снова и снова. Сам он говорил лишь про то, что хочет забрать нас в замок, а еще, что бы я взяла какую-то там ответственность.

Но святые макароны, ответственность за что?! Как же сложно…

— Мама… — вдруг услышала я тихий голосок Лейлы и почувствовала, как она осторожно дергает меня за рукав платья.

Тут же забыв про всех мужиков, я обернулась к дочери и мягко ей улыбнулась.

— Что такое?

Она неуверенно поджала губки и опустила глаза в пол.

— А папа… Он будет кричать и злиться, что мы ушли без спроса?

У меня в груди все заболело.

Сколько же кроха всего натерпелась, живя в замке. Сколько раз, она слышала, как Келленвайн кричал на меня и прошлую Абигайль?

— Я не знаю, Лейла, — ответила я честно, мягко приподнимая ее подбородок и ловя ее взгляд. — Но даже если он будет кричать, я и Хель защитим тебя, договорились?

Но вместо того, что бы обрадоваться, Лейла нахмурилась.

— Я не хочу чтобы папа и Хель дрались, или чтобы вы с папой ссорили.

О святые макароны… У нее слишком большое сердце. Слишком большое…

Тяжело выдохнув, я привлекла кроху к своей груди и крепко обняла.

— Никто не будет драться и ссориться. Я обещаю.

И хотя я сказала так, верилось в это с трудом.

Со мной в замок ехал тритон. До кучи, это был не просто какой-то тритона, а Хель, который обожал выводить людей из себя.

Глаза Лейлы были ненормально яркими. А меня Келленвайн недолюбливал.

Спасти от ругани нас могло лишь чудо. И только на него и оставалось надеяться.

К берегу я подходила с ощущением, что направлялась на поле боя.

Сердце тревожно билось в груди, ладошки потели, а колени подгибались. Мы двигались медленно из-за Лейлы, которая отказалась сидеть на руках, а хотела выйти к отцу на своих ножках. И это вынужденное промедление лишь усиливало нервозность. Я бы предпочла с боевым кличем броситься на муженька, хотя и признавала, что это выглядело бы глупо, учитывая, что он вроде бы не собирался на меня нападать.

Наконец, мы добрались до расщелины в скале и, как и в прошлый раз, увидели Келленвайна раньше, чем он нас. Муженек стоял на берегу, широко расставив ноги и выжидающе сложив руки за спиной. Солнце играло бликами в его черных волосах, а ветер заставлял его темную рубашку пузыриться за его спиной, очерчивая красивый торс.

Но к моему удивлению, он был не один.

Позади него в несколько рядов на коленях стояли воины, низко опустив головы. Все они были закованы в цепи и выглядели, как приговоренные к каторге заключенные.

Я насчитала по меньшей мере шестьдесят человек.

Сказать, что я удивилась, ничего не сказать.

Это еще что такое? Откуда Келленвайн взял всех этих мужчин, а самое главное, зачем приволок сюда?! Но пока я анализировала обстановку, произошло страшное.

— Папа! — вдруг крикнула Лейла и, вырвав ладонь, бросилась на берег.

— Лейла! — воскликнула я, срываясь с места вслед за ней.

Но было поздно. Келленвайн уже увидел глаза дочери и словно заледенел. По его лицу прошла тень, и он стиснул челюсти, буравя Лейлу мрачным взглядом, а она неуверенно застыла, не добежав до него пары шагов.

— Папа?

От ее робкого голосочка, в котором без труда угадывался страх, я вся вспыхнула гневом, как поднесенная к огню спичка, и, в пару шагов добежав до крохи, задвинула ее себе за спину.

— Что с ней? — спросил он голосом, который не предвещал ничего хорошего, переводя на меня взгляд.

Я вскинула подбородок, глядя на него с неприкрытым вызовом.

— С Лейлой все в полном порядке. Она жива и здорова. А разве похоже, что что-то не так? — ядовито проговорила я, клокоча от злости.