Бракованные судьбы

— Ты опохмелился и сейчас сидишь где-нибудь пьяный? — поинтересовалась я, восприняв все как очень несмешную шутку.

— Во-первых, я никогда не допиваюсь до такого состояния, чтобы не понимать, что говорю, а во-вторых — нет, я абсолютно трезв. И не шучу.

— И зачем тогда? — спросила, действительно не понимая.

— Давай встретимся, и я тебе расскажу, — с небольшой хитрецой в голосе предложил блондин.

— Не, не пойдет.

— Ха, это ты так намекаешь, что я тебя плохо уговариваю, да?

— Чего? — я совсем уж поразилась логике белобрысого. — Совсем нет!

— Пошли, трусиха, — показушно вздохнул парень. — Обещаю, что буду вести себя прилично.

Тут я задумалась…

А может, Сашка действительно нормальный? Да, меня безумно разозлило то, как он повел себя вчера, в начале вечера, когда я сказала ему с кем пришла. Но потом-то все было хорошо! И к тому же он мне помог. А я, как уже говорилось, очень ценю помощь…

Вдруг до меня дошло, что я сама себя уговариваю пойти на это… свидание с Сашей, ища его плюсы и неизменно загоняя куда-то вглубь все минусы, откуда они потом просто выветрятся и затеряются.

— Хорошо, пошли, — ответила неуверенно.

— Сегодня свободна? — по голосу слышу, что он доволен.

— Да, — горло почему-то пересохло, а в голове вообще будто ураган пронесся. Ни одной нормальной мысли не слышно.

— Ну, тогда я за тобой заеду. В пять? — не слыша возражений с моей стороны, Саша продолжил: — Есть какие-нибудь пожелания?

В душе что-то шевельнулось, и, если не ошибаюсь, это что-то принадлежало женской части.

— Какие-такие пожелания, малыш? — спросила я, еле заметно ухмыльнувшись. Адекватные мысли так и не нашлись, значит, пустим в расход не совсем адекватные. — Ты же не джинн какой-нибудь, чтобы чужие желания исполнять. Или как?

Сашка, ничего не ответив, засмеялся. И… прошло еще с полминуты, а он все никак не мог остановиться.

— Ну, может, хватит уже, а? — раздраженно фыркнула я. — Кому говорю, хватит ржать!

— Прости, конфетка, — последнее он произнес, ужасно растягивая гласные и гундося. Вот жук! — Я больше так не бу-у-уду, — и нормальным тоном: — Я за тобой заеду, пока, плюшка.

— Пока, пирожок, — я отключила звонок и сама тихо рассмеялась.

Ну надо же. Не думала я, что все произойдет так быстро… нахально, самоуверенно и белобрысо.

А еще страшно интересно, почему он позвонил-то? Все, что приходило на ум, я решительно отметала.

И то, что он влюбился в меня с первого взгляда… Не катит, если бы с первого, то предложил хотя бы домой помочь добраться тогда, в клубе. И то, что его так поразила девушка без косметики… Было бы там хоть что-нибудь, что может поражать. И то, что…

О, автобус едет.

Заходя, поискала взглядом свободные места, но таких, увы, не было. Ну, ничего, нам не привыкать.

Скучающим взглядом обвела пассажиров. Вон поближе к выходу сидят вредные бабуськи, рядом с ними старый дедок, наверняка их кавалер. Вон подростки, косящие под какую-то субкультуру, но какую — разобрать не могу.

Извечные противники таких вот бабусек и дедусек. Сейчас автобус отъедет, и начнутся переругивания «старых пердунов» и «малолетних сектантов».

Вон целующаяся парочка. Фу… Ну ладно на руки взять, ладно прижиматься так друг к другу, но при таком количестве народа ТАК целоваться? Не понимаю…

Отвернулась и, достав телефон, нашла в списке номер мамы.

— Да?

— Привет, ма. Это я, — глупая привычка каждый раз говорить «это я». Все никак не могу отучиться. — Ты получила мою эсэмэску? Я приеду в среду, подарок привезу. У вас там все хорошо?

Разговаривали мы с ней недолго, всего пару минут от силы. Но даже за такое короткое время, я очень много узнала. Мой брат Дима, к примеру, ждет не дождется дня рождения; папа по всему дому (и не только) прячет заначки сигарет, от которых мама его уже битый месяц отучает, а она сама занялась переписыванием старых рецептов, объясняя всю прелесть этого занятия умеющей, но не любящей готовить мне.

— Так ведь не для кого готовить, — отшучивалась я, когда услышала в салоне автобуса вполне знакомую фразу:

— Ишь ты, развялось сяктантав — дребезжащим голосом сказала одна из бабусек.

— Мам, давай, я тебе потом перезвоню, — заторопилась я, зная, что нормально поговорить больше не получится. — Хорошо? Давай, пока.

— Пока, — со вздохом ответила мама и отключилась.

— Ишь ты, не рассыпались еще, — передразнил бабку мальчишка с длинной косой челкой. Либо гот, либо эмо.

Вся компашка рассмеялась, а разозленные бабуськи принялись причитать:

— Пакости малолетние!

— Куда только родители глядят!

— Иди сюда, я тебе твое немытое ухо оторву!

Сыпались обвинения в сторону «деток». Те, впрочем, в долгу не оставались:

— Старые пендали!

— Маразматики!

— Кошатники! — это, скорее всего, относилось к бабуське с облезлым котом на руках.

Через несколько минут, слово за слово, кричал весь автобус. Кто-то защищал «деток», а кто-то порывался привить уважение к старшим подрастающему поколению посредством подзатыльников.

Во всем этом бардаке спокойно звучал только голос водителя в развешанных по всему автобусу калонках. Бедный дядька, он, наверное, к такому уже привык.