Бракованные судьбы

Теперь он меня отпустил. И я кое-как перелезла назад, размышляя над странным поведением парня и тем, что, кажется, у меня начались проблемы.

— Пошли, — Саша протянул руку, помогая вылезти из машины. И когда он выйти успел?

— Спасибо, — я постаралась улыбнуться, чтобы он не заметил, как я торможу. Эх, скорее нужно привести мысли в порядок, но, как известно, сказать легче, чем сделать.

Включив сигнализацию, парень, так и не отпустив моей руки, пошел в направлении «Сирени».

Больше, чем просто непривычно, было идти по улице за руку с парнем, который, судя по всему, начинал мне нравиться.

Сашка же опять улыбался, разговаривая и временами вставляя в разговор всяких «малышек».

— Слушай, хватит меня так называть! — ворчала я, на самом деле жутко смущенная.

— А как мне тебя еще называть? — спросил он, открывая дверь и пропуская меня вперед. Джентльмен… — Ты на ребенка очень похожа.

— На ребенка? В каком смысле? — с подозрением спросила я, пытаясь заглянуть в карие бесстыжие глаза.

— В самом хорошем, — ответил блондин и помог мне снять куртку. Сдав и свою, и мою в некое подобие гардеробной, он повел нас в глубь здания.

Идя по коридору и то и дело оглядываясь, я заметила, что людей здесь довольно много. Когда же мы вошли в зал со множеством стульев и высокой сценой, я даже приостановилась. Почти все места были заняты!

Спросила у Саши, как новички смогли собрать такую аудиторию, ведь зал был рассчитан по меньшей мере на сто тридцать — сто пятьдесят человек.

Он лишь покачал головой и подтолкнул меня вперед, и только когда мы заняли свои места, находившиеся почти в середине, пояснил:

— Ну, для Андрея и еще пары человек это действительно первый выход, а для остальных уже обычное дело, — Сашка замолчал и задумчиво посмотрел на сцену, скрытую… э-э-э, как же оно называется? Ладно, пусть будет занавеской (ну не интересовалась я раньше театром!).

До начала спектакля мы с ним больше не разговаривали, но как только погас свет, в голову пришла мысль, что я даже не спросила, что ставят… Хотела узнать, но мне не дали, шепнув лишь одно слово: смотри. Ну, я и смотрела…

Начиналась эта история так.

На сцену с гордо поднятой головой, почему-то одетый в пижаму с мишками и в тапочках-собачках на ногах прошествовал рассказчик.

— Хочу вам сказать, дорогие мои, вы совершенно зря потратили время, придя сюда, — начал он. — Актеры — бездари, режиссер — гей, а каскадеры вообще отсутствуют… Так что рад вам сообщить: спектакль отменяется! Все! Я все сказал, — лениво потянувшись, обратился этот, в пижаме, к кому-то за кулисами и пошел прочь со сцены.

Из-за кулис вынырнула чья-то рука, державшая скрученный журнал, и с размаху треснула им рассказчика по голове. Спустя секунду мы услышали слова: «Я тебе покажу гея! Быстро вернулся!». Говоривший даже не пытался понизить голос.

На лицо наползла улыбка. Картина складывалась довольно комичная, хоть и несколько наигранная. Чего стоил один только вид рассказчика и злобное шипение, судя по всему, режиссера.

«Шлепнутый» быстро выхватил орудие нанесения «побоев» и, ссутулившись, пошел обратно, бурча под нос:

— Сам голубой и актеров нанимает таких же… Понял, понял! Уже рассказываю!

Откашлявшись, он начал говорить.

— Существует много легенд о том, как драконы похищали прекрасных принцесс… и еще больше предположений, для чего они их похищали. Но у нас не легенда и даже не сказка, а жестокая, бескомпромиссная, скучная, серая, односторонняя, мыльная, удушающая, тяжелая реальность, вот-вот… А потому принц пошел не за принцессой, а побухать; не в трактир, а к дракону (та еще пьянь, похлеще принца, я вам скажу); не на день-два-три, а на неделю…

Пижамный человек отошел в сторону, и в тот же момент занавес подняли. Первое, что бросилось в глаза — это декорации.

Размалеванные (вот уж точно!) холсты, на которых красовались… вернее, скакали и расплывались люди непропорциональных размеров.

У кого-то голова размером с воздушный шарик при росте в пол-метра, у кого-то руки свисали до пола или же наоборот были коротенькими — до талии не доставали, а у кого-то, к примеру, у того дядечки (ну, я надеюсь, что там действительно дядечка) с боковой декорации, если приглядеться, можно было насчитать восемь пальцев на одной руке… В целом же вся картина выглядела, как отражение в воде, в которую разом закинули по меньшей мере сотни камушков. Все расплывалось кругами, кругами…

Как там Саша говорил? Художник-авангардист? Обратилась с этим вопросом к белобрысому, тот, улыбнувшись, кивнул.

Повернувшись обратно, я начала разглядывать актеров. В центре сцены стоял мужик, переодетый в женщину, причем скрыть его половую принадлежность, похоже, даже не пытались. Одет он был в пышное платье с коротким рукавом, открывающим волосатые мужские руки, прическа — кое-как напяленный парик. Е-мое… спасибо хоть бороду не приклеили. Рядом же с этой «дамой» стояла девушка, переодетая парнем. На ней был какой-то щегольский костюм в стиле «привет из Франции».