Бракованный герой (СИ)

И смущало почти пятнадцатилетнее почти затишье в жизни старика Ульрика. Оно возникло после вялотекущего трехлетнего конфликта, когда старлордство Блэков, объединившись, попытались раздавить бароны из княжества Ситари и верлорд Бороса. Ульрик тогда потерял жену и двух зрелых сыновей — близнецов. И да, родившийся во время конфликта «я», явно требовал повышенной заботы.

Да, отец тогда уже был мужчиной сильно за шестьдесят лет. Но учитывая, что он прожил до восьмидесяти семи и умер не своей смертью, до последнего будучи относительно крепким стариком… В общем, непонятно. Если попаданец, допустим я, то почему после того конфликта, окончательно заглушенного, когда из столицы пришли легионеры императора и успокоили всех, Ульрик «ушёл на пенсию», засев в своих землях и спокойно растил сына? Даже не бегая по миру, было полно вариантов, как продолжить дело, для которого мы — подобные мне, тут.

Может я обманываюсь, и он не был ни мной, ни другим попаданцем? С одной стороны слишком уж много деталей говорило, что этот человек привык к другому комфорту и антуражу. Хотя это конечно не гарантия, то же центральное отопление лет пятьдесят назад ещё могло стать относительным доказательством такого, но не сейчас, когда его заимствовали наиболее богатые в Империи аристократы, отапливая так свои замки.

Ремесленная слобода, что раскинулась вдоль Быстрянки внизу в долине и очень активно использовала эту шуструю речку — была более актуальна в этом. Однако это тоже не показатель, так как не стоит недооценивать местных — они вовсе не дураки. Хотя второе и последнее в моём старлордстве место с центральным отоплением находилось там — Общага, где жили мои лучшие ремесленники с семьями. Это серьёзно экономило время и силы тех, кто мог потратить его на более полезные вещи. Правда стоимость подобного нынче слишком кусалась и потому нигде более, это привычное, и от-того незамечаемое благо для постсоветского жителя двадцатого века, в землях Блэков не встречалось.

Иронично, что мастера, подмастерья и просто наиболее дельные «простецы» — чернорукие (*37), что получили жильё в Общаге, считали её отличным жильём и явным проявлением особой заботы сеньора. Хотя по мне она являла собой верх скромности. Впрочем, по нынешним меркам это конечно было не так, а черноногие (*38) и вовсе полагали это верхом в принципе возможного. В общем-то они во многом были правы.

Меня «немного» смущало его название. И оно было бы предельно подозрительным… если бы не заморочки с языком и переводом местных диалектов. Мой разум, когда я увидел это здание в Угловом, просто мог адаптировать под моё понимание его местное странное название — Ксенонас. Потому я уже привычно прикинул для себя и выбрал, что буду воспринимать его — Общагой, именно с большой буквы, «отключив» в разуме непонятный Ксенонас.

А начал я думать на сей счёт ранее — при виде «дота» во дворе и рассматривая, как он устроен. Это усилилось, когда я изучил три мощных фургона под навесом за конюшней, пару из которых служили для сопровождения караванов, что феод Блэков отправлял дважды в год в столицу в рамках вассального налога. Третий, явно запасной, нынче ремонтировался.

Чёртовы крупные фургоны напоминали… средневековые БМП. Дура схожая с той, что стояла на доте, крепилась на крыше крепкого фургона. Тащить эту байду обычные лошади не тянули, но в мире были тяжеловозы раза в два крупнее обычного коня. Они весили килограмм под девятьсот. Чисто маленький трактор. Жрали, как не в себя, а вместо нормального бега способные — в лучшем случае на рысь… от которой тряслась земля, но тянули очень могуче. А скорость и манёвр, ну, для тяговых это вторично.

Впрочем, чем-то уникальным они не были, вроде бы я даже видел на Земле отдельных подобных этим лошадиных гигантов весом и вовсе под тонну. Редко, но среди зрелых «малышей» этой породы встречались и экземпляры «всего» от шестисот до семисот килограмм. Эти вполне могли использоваться и в качестве боевых. Хотя жрали столько, будто у них в желудке черная дыра. И абы чем таких не покормишь. Любое такое животное по особому эдикту императора принудительно выкупали и отправляли в гвардию, состоящую из тридцати шести рыцарей и лордов.

Даже с учетом своих специализированных малых «копий» — чисто конных отрядов и обычно из пяток человек — имперская гвардия являлась довольно немногочисленным подразделением. Она охраняла тронный зал, императорскую семью и нескольких высших сановников. Но даже невзирая на её немногочисленность, их мастодонтов, а так называли представителей этой породы, что подходили для гвардии, хватало лишь на рыцарей и даже не всех их оруженосцев.

Изучал я фургоны и их устройство, ещё и в разрезе налогов для дворян, что были устроены просто и, где явно проглядывала попытка сбалансировать интересы всех. У каждого феода и дворянина сидевшего на нём, был определенный доход. После вычета одного процента, он делился на три части.