Браслет Агасфера

На земли империи пришел очередной Теплый Сезон, и в школе был объявлен всеобщий отдых. Хозяин с семьей отбыл поближе к Северному морю, где жара была не так невыносима. Школьные надзиратели попрятались в вырытом специально для такого времени подземном убежище и появлялись на поверхности лишь ранним утром и поздним вечером, чтобы сосчитать учеников. Территория опустевшей школы оказалась в полной власти воспитанников, но что-то делать в такое время были способны разве что шелты, нанятые для охраны школы. Им жара была нипочем, и они торчали на вышках вдоль дбора, щедро опутанного колючкой, круглые сутки, зорко следя за тем, чтобы оставшиеся без присмотра ученики не набезобразничали или, того хуже, не разбежались.

Вот и Джоли возлежал под лучами палящего Сиба, а у стены барака скорчились в тени самые юные невольники сихаба, собравшиеся послушать человека-ящерицу.

— Триалетский хребет? — Джоли почесал себе когтем челюсть и перевернулся, подставляя светилу другой чешуйчатый бок. — Туда сбежали люди, не пожелавшие драться с порождениями льда и снега.

— Люди? — переспросил другой подросток. — Там же живут коротышки...

— Правильно, — лениво кивнул человек-ящерица. — Сиб рассказал о беглецах Либу. Тот разгневался и превратил трусов в коротышек. И они, страшась гнева Либа и стыдясь своих новых тел, спрятались под землю.

— А Обители Света? — спросил еще кто-то.

— В них поселились воины. — Джоли опять почесался. — Они поклялись стоять до смерти против порождений Тьмы...

С окончанием Теплого Сезона за учеников школы взялись всерьез. Еще светило не успевало показаться из-за горизонта, как гнусавый сигнал утренней побудки срывал будущих воинов арен с нагретых нар. Ученики, поеживаясь от утреннего холодного ветерка, строились в колонну по три, ворота школы открывались, и колонна, все ускоряя бег, отправлялась в окрестные каменистые сопки. Сопровождали колонну жилистые надсмотрщик-учителя, вооруженные длинными гибкими палками, Которыми они задавали необходимую скорость бегунам, казалось, хозяин сильно рисковал, выводя подневольное стадо за забор школы, но сбежать во время утренней разминки не было никакой возможности. Каменистая дорога ныряла в глубокое ущелье, изобиловавшее затейливыми поворотами, спусками и подъемами. Раньше в этом месте добывали камень для строительства и вывозили в Кунгей — столицу Ирремеля, но со временем хозяин каменоломни разорился, и землю выкупил сихаб Мегид, организовавший в каменных лабиринтах самый настоящий полигон для обучения учеников. Стены этого лабиринта были почти везде отвесными, а там, где на них можно было забраться, дежурили все те же шелты — охранники.

Бег по пересеченной местности продолжался до той поры, пока лучи Сиба не проникали в каменные копи. После этого в ущелье подвозили завтрак. На еде сихаб Мегид не экономил, понимая, что из задохликов воинов не получится. Ученики получали по миске густой похлебки и по лепешке. После завтрака старших учеников отделяли от основной массы и отправляли обратно в школу для занятий с оружием. Новичков продолжали гонять по россыпям камней до ужина, безжалостно нахлестывая тех, кто не мог удержать темпа под палящими отвесными лучами злого южного светила. Джоли, как более опытный, расставался на это время с Немым и отправлялся в лагерь. И для нового ученика начинался ежедневный ад. Бабек, еще не допущенный до тренировок с оружием, очень быстро сообразил, что Немой не в силах пожаловаться своему защитнику-шелту, и вымещал злобу на мальчике, не осмеливаясь сделать это в открытую в стенах школы. Он пристраивался рядом с Немым, и тому только чудом удавалось сохранить в целости и сохранности конечности во время подлых подножек и тычков исподтишка...

И сопровождавший эти подлости постоянный издевательский шепот: «Что, не можешь, мразь? Подожди впереди есть еще одна трещина! Вот ее-то тебе точно не перепрыгнуть!..»

Так продолжалось долгое время, и однажды Немой не выдержал. После очередного толчка он навернулся с гладкого валуна и довольно ощутимо приложился бритой головой о камни. Что-то как будто лопнуло в его мозгу, и тело мальчика затопила слепящая ярость. Он дико звизжал и, не видя, как Бабек еще до его крика в ужасе шарахнулся в сторону, бросился на своего обидчика. Ленивый и подлый верзила мог одним ударом кулака расправиться с худеньким и невысоким Немым, но ничего не успел или не смог сделать. Мальчиком будто выстрелили. Он взлетел на грудь ошеломленного Бабека и впился зубами в его ухо, с наслаждением почувствовав, как в рот потекла горячая солоноватая жидкость. Наблюдавший всю, эту картину со стороны один из надсмотрщиков свистнул и с подоспевшим на помощь еще одним надзирателем принялся отдирать от визжавшего окровавленного Бабека разъяренного мальчишку.

После этого случая Бабек получил кличку Одноухий и далеко стороной обходил Немого. Судьба же последнего, осмелившегося напасть на втрое превосходившего его по габаритам противника, круто изменилась.

— Клянусь Вседержителем, сихаб, это не простой мальчишка! — склонился перед Мегидом надсмотрщик.