Браслет бога: Немой глаз

– И никто, вступавший в контакт с ним, не проявил никаких необычных черт в поведении? – спросила Рита.

– Нет, все остальные участники экспедиции прожили самые обычные жизни, как и все, с кем он вступал в контакт с тех пор.

– Не было ли призывов казнить его во избежание дальнейших бед?

– Он же сам ни в чём не виноват, – растерянно ответил доктор. – Может быть, и есть такие, кто зол на него, но было бы несправедливо наказать его за что-то сверхъестественное.

– Мы должны осмотреть его и переговорить с ним, – вмешался Джеральд. – Рита, пожалуйста…

Он оказался в палате рядом с писателем, а Рита охватила помещение непроницаемой капсулой.

Писатель сидел за кухонным столом и намазывал на хлеб ореховую пасту. На стуле напротив него вдруг появилось незнакомое существо в золотой броне и с глазами из зелёного стекла. Писатель вздрогнул и выронил ложку. Он некоторое время смотрел на Джеральда, а потом спросил, вроде бы естественно: «Кто ты? Ты же не один из врачей?»

Но уже задавая этот самый обыденный вопрос, писатель осматривал Джеральда с ног до головы, не в силах оторваться. Было очевидно, что у него, усилилось помешательство, и он продолжил чужим, сдавленным голосом, в котором звучали страх и отчаянье: «Пришёл ли ты за мной? Ты кто такой? Откуда ты идёшь? О чём ты речь ведёшь? Хозяин ли тебя прислал забрать меня?»

– Я пришёл издалека в поисках ответов, – ответил Джеральд, начиная догадываться, что ответ писателя, на самом деле был намеренно выражен в стихах. – Кто говорит с нами?

Вместо ответа писатель вскочил и некоторое время метался по кухне из угла в угол, шевеля губами и что-то шепча, а потом пристально взглянул на Джеральда и произнёс:

Потерянный, забытый или брошенный?

Пророк, преступник или прохиндей?

Ошейник мой, потёртый и изношенный,

Давно уже не держит чародей.

– Как давно? – спросил Джеральд.

Писатель продолжил мерить шагами кухню, глядя себе под ноги и едва слышно произнося возрастающие числа, а потом снова повернулся к Джеральду и продолжил стихами:

Запутался, забыл и в замешательстве.

Лишён я был хозяйской теплоты.

Хочу ему напомнить о предательстве,

Но не способен из-за немоты.

– Кто был твоим хозяином? – продолжал расспросы Джеральд.

Как и предыдущие вопросы, этот тоже заставил писателя продолжить ходить по кухне взад-вперёд. Потом он схватил себя за голову руками и выдал следующее четверостишие:

Как описать того, кого не вижу,

Чей голос прекратил мой слух ласкать?

Я время и пространство ненавижу,

В них путь домой бессилен отыскать!

– Где твой дом?

Снова писатель заметался по кухне, и снова ответил стихами:

Застряв в застывшей, затвердевшей пене,

Мой глаз был в каждом, в каждом пузырьке!

Я, словно ветер, тёк через их стены,

Спеша прильнуть к хозяина руке.

– Зачем ты истребляешь тех, кто живут в этом мире?

Ещё шаги, ещё бормотание шёпотом, и писатель продолжил читать стихи:

Я лишь хотел, мечтал, желал, надеялся:

Хозяин вспомнит о своём шуте!

Но голос мой беззвучный лишь развеялся

По бесконечной, тёмной пустоте.

– Как ты оказался в этом мире?

Ответ на это писатель обдумывал дольше, и ответил не одним четверостишьем, а целым стихотворением, читая его почти без остановки, задыхаясь и поспешно, с трудом перехватывая дыхание:

Тот голос, что меня всегда приветствовал,

Вдруг замолчал и больше не звучал.

Хозяин рядом всё ещё присутствовал,

Но больше он меня не окликал.

И вдруг открылась дверь, и в ней хозяина

Я видел удалявшуюся тень.

Я поспешил за ним, но тень растаяла.

Я следом, но вошёл лишь в вечный день.

Я чувствую: он здесь, он рядом, кажется.

Пылинки сохранили его дух.

Я их хвостом коснулся – пусть измажется!

Но ощутил я запах сразу двух.

Закрылась дверь, в которую я выскользнул.

Пути назад мне нет, и я один.

Ах, если бы я мог, то я бы выведал,

По чьей вине исчез мой господин.

Гляжу на хвост с прилипшими пылинками.

Один, в тоске и в страхе пустоты.

Вдруг вижу дверь я в пузырёк со льдинками.

Вдруг станется, за нею будешь ты?

Но прежде чем успел в неё я броситься,

Она закрылась. Перед ней я жду.

Ведь если дверь когда-нибудь откроется,

То самым первым я в неё пройду!

Я жду и жду, и вот мне за терпение

Дана награда: дверь открылась вновь.

Ищу тебя, но лишь нагромождение

Я через льдинки вижу вновь и вновь.

Холодный хаос, лабиринт запутанный.

Хозяин в нём бы заблудиться мог.

Туманной тьмой тот лабиринт окутанный,

Мог сохранить следы любимых ног.

Писатель закончил читать и замер на месте, выжидающе глядя на Джеральда и глубоко, тяжело дыша.

– Я бы хотел, чтобы ты прекратил причинять страдания обитателям этой вселенной, – мягко попросил Джеральд.

На это писатель вздрогнул и посмотрел на Джеральда недоумевающим взглядом.

– О чём мы только что говорили? – спросил он, возвращаясь за стол и падая на стул. – Я совершенно обессилен и помню только, что ты появился передо мной и задал мне какой-то вопрос.

– И ты совершенно не помнишь, как уже ответил на все мои вопросы стихами от третьего лица?

– Нет, такого я не помню.

– Тогда позволь мне задать ещё несколько вопросов. У тебя есть силы отвечать?

– Надеюсь, что, есть.

– Когда ты меня увидел, то казалось, что я тебе знаком. Почему?