Браслет иранской бирюзы

Подали салат. Она внимательно разглядывала, как он оформлен, прикидывала, что из этих ухищрений можно взять на вооружение. Пожалуй, вот такие майонезные дорожки она сделает корнетиком для крема. А яйца с черной икрой в виде розеток и бордюр из соцветий цветной капусты — это совсем просто, только чуточку терпения. Когда речь идет о Стасе, терпения у нее хватает. В том числе и на то, чтобы месяцами ждать его. А этот вот мальчик — любопытная штучка...

— Скажите,— решилась она наконец спросить его,— ваша машина, это же западногерманская марка, откуда она у вас?

— Всего лишь свадебный подарок тестя,— беззаботно ответил он, сигналя официантке, что пора нести следующее блюдо.

— Широкий человек ваш тесть...— усмехнулась она.

— Да как вам сказать...— в его глазах появилась ирония,— это лопата у него широкая, которой деньги гребут. Всю жизнь за границей. Жаль только, что меня в эти сферы не пускает и дочь свою не удостаивает... А «Фольксваген» — это всего лишь автомобильный ширпотреб. Крайне дешевая машина. И по цене, и в эксплуатации. Но прочная.

Когда официантка с подносом подошла к столу, он высокомерно улыбнулся..

— Простите, сегодня по случаю выходного дня все будет почти банальным. Здесь много случайных посетителей. Поэтому особенно изысканных блюд Теймураз предпочитает не готовить. Как-нибудь мы заглянем сюда в будни, и я угощу вас айвовым самбуком. О!..— И он покровительственно накрыл ее ладонь своей. Она посмотрела насмешливо, но руку не отняла. 

Александра Эдуардовна.

Вызов дежурный по городу принял в 14.50. К месту происшествия лейтенант милиции Сиволодский прибыл в 15.10. Фургончик с кинологом и собакой Джерри чуть отстал.

У единственного подъезда дома-башни стоял, покуривая, старший лейтенант милиции.

— Тут кинолога надо,— сказал он Сиволодскому,— а мне тут делать нечего, о чем мне там,— он поднял глаза вверх,— недвусмысленно заявили.

Участковый был лет на пять, не больше, старше Сиволодского, и лейтенант сразу же проникся уважением к его опыту. И коль он тут стоит, спокойно покуривая, дело, видимо, пустяковое.

— Браслет пропал. Иди, разбирайся... Я даже не успел толком протокол составить, выставили вон. Собаку потребовали. И только с вами, с МУРом дело желают иметь. Звонили туда, знакомому начальству. Народ...— Чувствовалось, участковый обижен.

— Что за люди?

— Понятия не имею. Въехали недавно. Только документы на прописку сдали. А ответственный квартиросъемщик — пенсионерка.

Подъехал фургончик. Участковый опасливо посторонился, пропуская Джерри. Сиволодский, прощаясь, откозырял и пошел за кинологом. Их встретила молодая женщина. Худенькая, с заплаканными глазами. Без слов пропустила в квартиру и пошла, держась за стенку. У распахнутых застекленных дверей стоял высокий плотный мужчина. Представился:

— Петухов, Василий Васильевич.

За стеклянными дверями, вокруг сервированного к чаю стола где явно было кое-что и покрепче, да убрали, ожидая представителя власти, сидело несколько человек.

Кинолог приказал Джерри сидеть и сам присел в холле на стульчике у телефонного столика.

— Мы вам все объясним,— деловито начал Петухов,— присаживайтесь, вот сюда. Чаю? Перекусить? Время обеденное...

Сиволодский снял фуражку и подумал, что с жары не чаю, а чего-то холодненького хорошо бы выпить, но постеснялся. Огляделся... Он всегда знал, что пенсионеры бывают разного значения, Интересно, кем была ответственная квартиросъемщица? Наверняка не меньше директора фабрики.

— Подозревать некого,— решительно заявил Петухов.— Все мы тут люди свои. И должен сказать, съели вместе сто пудов соли. Одним словом, все мы вместе работали в одном торгпредстве, за рубежом.

Сиволодский поинтересовался, где именно. Петухов, разъяснив, продолжил:

— Взять эту вещь никто не мог. Ее даже сегодня не видели. Из этой комнаты практически никто не выходил и в ту комнату не заходил. За редким исключением. Прежде всего покидал эту комнату я. Но не дальше холла.— Он кивнул за стеклянные двери.— Я там танцевал цыганочку. На ковре неудобно.— Сиволодский невольно опустил глаза — на ковре топорщились целлофановые лохмотья.

— Комнату покидала Наталья Сергеевна Попова,— Петухов указал на строгого вида женщину лет двадцати пяти,— она учительница, с детьми играла в детской комнате, но не там, где хранились ценности. Подходил к ней ее супруг, кандидат технических наук, между прочим, очень уважаемый человек. Он на трюмо видел коробочку.

— Футляр, красивый футляр я видел через раскрытую дверь,— пояснил глухим басом Константин Сергеевич Попов.— Мне показалось, футляр был раскрыт.

— Показалось или был раскрыт? — уточнил Сиволодский.

— Я не присматривался, но, кажется, раскрыт.

— И дети...— добавила сухощавая брюнетка с подсиненной проседью,— дети там играли.

Петухов степенно кивнул:

— Дети играли в другой комнате. Они исключаются. Были под присмотром взрослых.

— Какого возраста дети? — осведомился Сиволодский, прикидывая, как их придется допрашивать: с родителями, с педагогом...