Браслет из города ацтеков

– Да кто ты такой? – сжатые кулаки поднялись, но бить парнишка не спешил.

– Друг. Тот, кто поможет тебе подняться выше. У тебя неплохой удар. – Человек говорил то, что нашептывал ему дух-хранитель, и слова ягуара упали на благодатную почву чужих надежд.

– Вы тренер? – тон Алексея изменился. – Так бы сразу и сказали. На кой выпендреж-то?

– Хотел посмотреть, чего ты стоишь.

И это было правдой. Человек вообще не лгал, ибо ложь оскорбляла богов. Пожав протянутую руку – ладонь избранного была горячей, – он предложил:

– Поговорим?

– Поговорим. Звать тебя как?

– Зови Ягуаром.

Дух-хранитель улыбнулся сквозь тени, а парень лишь пожал плечами. Ему было все равно. Он уже видел свое будущее, обонял тот шанс, который позволит возвыситься. Ягуар видел его мечты: настоящий ринг. Соперник, который силен, но немного слабее, чем Алексей. Крики болельщиков. Вонь свежего пота и запах беснующейся толпы. Судья. Победа. Приз. Деньги и вся власть, которую они дают. Еще слава. И, несомненно, любовь, на каждую неделю новая.

И дурман надежд притуплял чувство опасности. Ягуар предложил:

– Пойдем, что ли.

– Пойдем, – согласился Алексей, закидывая на плечо спортивную сумку. Он шел рядом и чуть в стороне, демонстрируя независимость, но жадный взгляд поводком приклеился к шее Ягуара.

Добравшись до машины, которую он оставил в соседнем дворе, Ягуар сказал:

– Прокатимся?

– Куда? – Парень зачарованно глядел на внедорожник, и хром деталей слепил, а голос в голове нашептывал – еще немного, и машина будет твоей. Не эта, другая такая же. Или лучше.

– Кое-кто хочет на тебя посмотреть, – Ягуар сел на место водителя.

– Но…

– Если хочешь – оставайся.

Повернул ключ в замке зажигания. И рев мотора убил последние сомнения. Алексей ловко забрался на соседнее сиденье, перекинул ремень безопасности и произнес:

– Я не совсем в форме. Ты меня неплохо отделал.

– Это пока. Скоро ты сам сможешь отделать любого, – Ягуар улыбнулся, он очень долго тренировал эту улыбку перед зеркалом, и старания оправдались. Алексей осклабился в ответ:

– Точняк.

Он сидел смирно, пока машина катила по городским улицам. Он молчал, когда проехали центр и на несколько минут потерялись в скоплении домов-коробок. Он глядел в темноту, разрезаемую светом фар, и, только когда машина остановилась на пустыре, осмелился спросить:

– Мы где?

Ягуар воткнул шприц в шею и придержал обмякшее тело.

– Мы на месте, – ответил он, хотя ответ и не был нужен.

В запасе оставалась целая ночь. Ягуар намеревался провести ее с пользой.

Выбравшись из машины, он разделся до трусов. Спортивный костюм, купленный на рынке, пришелся впору, как и кроссовки. Дешевая обувь неприятно сдавливала ноги, а ткань костюма моментально промерзла и при малейшем движении похрустывала.

Ягуар выволок бессознательное тело и, закинув на плечо, зашагал. Его цель лежала на другом конце поляны, там, где начинался невысокий холм. Из-под снега торчали черные ости вереска, норовившие пробить резиновую подошву. Расколотая молнией сосна почти осыпалась, и желтые ее иглы накрыли камень.

Скинув тело у корней дерева, Ягуар вернулся за сумкой. Душа его пела, предвкушая радость грядущей жертвы. Он щеткой счистил с камня хвою и листья, скребком убрал лишайники и мох, затем долго полировал мягкой тряпкой, возвращая утраченный блеск. Затем наступил черед холма. Человек лопатой расчистил снег, срезал побеги вереска и высыпал на землю желтый чистый песок. Утрамбовывал босыми ступнями.

У подножия камня легли орлиные перья и когти ягуара. Тяжелее всего пришлось со штырями, старый валун сопротивлялся железу. Удары молота разносились по окрестностям, бухало сердце в груди, и сыпалась крошка из гранитных ран. Ягуару стало жарко, и он снял куртку и майку. Пот градом катил по плечам и позвоночнику, обжигал шрамы.

Наконец все было закончено.

Ягуар сел на корточки у камня и приготовился ждать. До рассвета оставалось полчаса.

Часть 2 Встречи

Родился я в месяц Теотлеко, на разломе дня и ночи, и, сам того не ведая, принес матери огромное облегченье. Мучилась она родами долго, и многие соседи думали, что оправиться матушка не сумеет. Однако в тот миг, когда я покинул лоно ее, Тонатцин, милосердная мать, коснулась горячего лба роженицы губами и выпила жар, как пила жизнь.

Я не помню за малостью лет, было ли это правдой, однако же истинно иное – мои братья и сестры, каковых у меня было пятеро, появлялись на свет легко. И никто из них не умер в колыбели, что тоже было удивительно.