Браслет из города ацтеков

– Вам здесь не нравится? – Анна, присев, подняла карандаш.

– Точно.

– Есть что-то еще, о чем мне нужно знать?

Она смотрела и на Дашку, и на Адама, который привычно держался в тени. И вот надо же было ему рот раскрыть:

– По решению суда я не являюсь дееспособной личностью. Дарья – мой опекун и, следовательно, владелец данного предприятия.

Вот как он умудряется говорить такое светским тоном?

– Он не сумасшедший, – поспешно сказала Дашка. – Просто… неприятная ситуация в прошлом с непредсказуемыми последствиями.

Адам кивнул.

– И… насколько серьезная ситуация?

Вот точно уйдет. Мало того, что местечко стремноватое, так еще и непосредственный начальник – псих. Следовало предупреждать, гражданин работодатель. Глядишь, и собеседование прошло бы быстрее.

– Синдром Аспергера, – выдохнула Дашка, глядя в глаза Анне. И загадала – если та моргнет, значит, не судьба. Анна смотрела прямо, ждала разъяснений, а не дождавшись, мягко пояснила:

– Мне не доводилось… сталкиваться прежде.

– Я не склонен к проявлению агрессии, – заговорил Адам, щелкая суставами пальцев. – Мой интеллектуальный уровень значительно превышает среднестатистический, но вместе с тем эмоциональное развитие отстает от нормы, что вызывает некоторые сложности при личностных контактах.

Анна рассеянно кивнула.

– Я негативно отношусь ко вторжению в мое личное пространство. Я не выношу прикосновений, если человек, который меня касается, не относится к категории близких…

«Спасибо, Адам, за доверие», – подумала Дашка.

– И я не способен адекватно интерпретировать намеки.

Анна молчала. Она перевела взгляд с Адама на Дашку и снова на Адама, будто пытаясь сообразить, сколько правды было в сказанном. И Дашка поспешно пришла на помощь.

– Еще он не способен лгать.

– Тогда хорошо. Но могу я все-таки узнать, что конкретно будет входить в мои обязанности?

Да запросто!

Выбравшись за ворота комплекса, Анна достала телефон. Она очень боялась, что зарядки не хватит – в последнее время батарея садилась за пару часов, но ей повезло.

Набрав номер, она прижала трубку к уху. Когда же ответили, сказала:

– Привет. Я скоро буду. Через полчасика где-то. И у меня хорошие новости… – Анна оглянулась на забор, за которым начиналось снежное поле с черными кольями фонарей. – Я работу нашла.

– Хорошо, – сухо ответил Геннадий.

Дорога домой заняла куда больше, чем полчаса. Автобус пришел с опозданием. В промерзшем салоне на окнах лежал иней, и Анна очень боялась пропустить свою остановку и потому на каждой выпрыгивала и тут же запрыгивала обратно. Пассажиры косились на нее, видимо, считая странной. Кое-кто открыто улыбался, а парочка старух в одинаковых красных платках качали головами, синхронно и с выражением одинакового неодобрения.

Но это ничего. Главное, Анна работу нашла.

Странные они, конечно. И Дарья Федоровна в лимонно-желтом свитере и узких лазоревых штанишках, совершенно ужасных по крою и цвету. И Адам, строгий и отстраненный, пугающий даже. Будь у Анны выбор, она ни за что не согласилась бы работать в таком месте.

Выбора не было.

Автобус замер в очередной раз, и, судорожно дернувшись, дверцы распахнулись. Анна выскочила, огляделась, замечая знакомую трубу старого фонаря – естественно, он не работал, и ларек-коробку. У ларька остановилась, разглядывая содержимое витрины.

Геннадий ни о чем не просил, но Анна все же сунула мятые купюры в окошко, сказав:

– Пачку «Мальборо», пожалуйста.

К дому шла, отсчитывая шаги. На десятом – ямина в асфальте и раскрошенные камни вокруг. На двадцать втором – густая тень от соседнего дома, и кажется, что, нырнув в черноту, ты в ней раз и навсегда растворишься.

Хриплый стон гитарных струн и голоса. Звон бутылок. Свист, на который лучше не обращать внимания. Железная дверь подъезда и лампочка, для разнообразия работающая. Лифт скрежетал, вытягивая старую кабину на девятый этаж. И, достигнув крыши, он долго стоял, гадая – застревать ему или все же выпустить жертву. Анне сегодня везло.

Почти везло.

Ключ провернулся в замке, и квартира встретила чужими запахами.

– Это я, – сказала Анна с порога, и голос прозвучал робко. – Я вернулась.

Геннадий не ответил. Дверь в его комнату была заперта, но свет из-под нее пробивался. Желтая полоска на желтом линолеуме.

– А я сигарет принесла. И представляешь, меня взяли! На испытательный срок, но взяли же!

Анна проглотила горький запах чужих духов, повесила пальто на вешалку, стянула сапоги и босыми ногами наступила на лужицу талого снега.

Значит, она приходила не так давно. И оставалась недолго. Опять разговаривали, и Геннадий, наверное, злится, что из-за Анны эти разговоры не совсем такие, какими должны быть.

– Гена… – Анна постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, приоткрыла. – Гена, я очень постараюсь там задержаться. Хорошее место. И начальник тоже… хороший.

Геннадий сидел, уставившись в монитор. По экрану прыгали монстры и, встречаясь с пулей, разлетались в клочья. Выключенные колонки запирали предсмертные вопли и звуки выстрелов, а кровь задерживалась на стеклянной пленке монитора.

Там – ненастоящая жизнь.