Брат 2. Америка, бойся русских

И несильно хлопнул его по плечу. Мог бы и сильно. Сейчас у Чингиза хорошее настроение — он бы не обиделся. Но Грек побаивался его. Восток — дело тонкое. Попробуй пойми, что у этого дикаря на уме.

Один Клим не боялся Чингиза. Он знал все слабые и сильные стороны своего верного помощника. И как опытный дрессировщик умел им управлять.

— Две девочки — это хорошо… Тогда мы не едем к моей маме…

А он никогда и не рвался в родные края. Матери своей не писал, не звонил. По-настоящему он ведь только в одном человеке нуждается — в Климе.

Телки появились не скоро. Клим успел раздеться, постоять под душем, посидеть в парилке. Весло икорки зачерпнул, два стограммовых «ведерка» водки в себя опрокинул. Не много. Но и не мало — если учесть, что недавно «косячком» побаловался.

— Какие киски, а? — довольный собой, прогрохотал Грек.

Бабцы очень даже ничего. С хихоньками-хахоньками разделись до трусиков, выстроились в ряд. Как на конкурсе красоты.

— Чингиз, выбирай! — хозяйским взмахом обвел их рукой Грек.

— Не дело говоришь, дорогой, — покачал головой Чингиз. — Сначала Клим…

Это дикое дитя Востока могло кому угодно глотку порвать. Ничего святого в этом мире для него не существовало. Только Клим. Для него он и царь и бог. Ради него сам себе горло мог бы перегрызть.

Клим поднялся, подошел к симпатичной блондинке с шикарным бюстом. Резким движением руки сорвал с нее лифчик. Оценивающим взглядом осмотрел ее груди, пальцами коснулся сосков, дождался, когда они затвердеют.

— Пойдет! — кивнул он.

Девка одарила его блядской улыбкой.

— Пошли, потанцуем…

Клим бесцеремонно взял ее рукой под горло и вытолкал из комнаты. Впрочем, она и не сопротивлялась…

* * *

— Ой, не могу больше!..

Еще совсем недавно эта дура кричала: «Еще! Еще!..» Только что стонала от кайфа. А сейчас ее лицо искажено болью и страхом.

Только Клим не обращал на нее никакого внимания.

Девка лежала на бильярдном столе, животом на Зеленом поле. В бешеном ритме Клим вгонял в нее свой агрегат.

Пару часов назад эта дура восхищалась его чудом. Вслух фантазировала, как ей будет хорошо. Ей и в самом деле было хорошо. Но только вначале. Пока Клим не уложил ее на живот.

Он брал ее в бешеном темпе.

— Ты… Ты… Ты же мне… Ты же мне там все порвал… — стонала от боли блондинка.

Только Климу это и надо. Он обожал, когда жертва страдает…

Клим представил на месте шлюхи Таню, которую видел сегодня. Вот кого бы он сейчас трахнул в полное свое удовольствие!..

А эта… Он с презрением посмотрел на блондинку.

— Что, больно, тварь! — дико захохотал он.

И ускорил ритм. Девка заорала как резаная. От ужаса, от боли… Но Климу в кайф!..

Шлюха от него не уходила. Она уползала. Ноги в раскорячку, кровь по ляжкам струится… Ничего, пусть радуется, что не сдохла…

Клим отправился в душ. Постоял под жесткими холодными струями. И в парилку. Как ни в чем не бывало. Его абсолютно не волновало, как чувствует себя шлюха…

— Ну ты, брат, даешь! — хохотал Грек. — Бабу чуть до смерти не затрахал!..

— Уметь надо…

— Так я о том же… Я это, Самвелу ее отдал…

— Она что, еще хочет?..

— Да нет, он ее в чувство приведет…

— Что, совсем плохая?..

— Да хрен с ней, сама на кукан напросилась… Ты не бойся, если кони двинет, ты за нее не в ответе…

— Я не боюсь. Ты хозяин, я твой гость. Бабы на твоей совести…

Да, Грек стелиться должен перед Климом. За все про все он получил ровно пол-«лимона». Конечно, ему с пацанами пришлось попотеть. И рисковали они сильно. Но так и в напряге они были всего две недели.

— Да оно понятно, не базар…

— А раз понятно, организуй мне еще одну девочку…

— Какую?

— Ту, которую мы видели, когда ехали сюда… Похабные мысли о Тане перешли в разряд навязчивой идеи.

Глава четвертая

— Вот так, Никитушка, остались мы без нашей бабушки, — тяжко вздохнула мать.

— Царствие ей небесное…

Бабушку они похоронили вчера. Никита успел проститься с ней. Вчера же и помянули новопреставленную. И сегодня в доме накрыт стол. Все как положено.

За столом близкие родственники усопшей. И Татьяна с родителями.

Летом прошлого года у них дотла сгорел дом. Бабушка по-соседски приютила их у себя. Пока новый дом не отстроят.

Пал Севастьяныч мужик справный, работящий. Новый дом с размахом строит. Половину первого этажа уже вывел.

— Да вы не торопитесь, — сказал Никита. — Живите здесь, никто вас не гонит…

— Да, да, конечно… — закивала мать. — И за домом присмотр будет…

Дела житейские, дела насущные.

Татьяна сидела за столом прямо напротив Никиты. Глазки опущены — боится их поднять, на щеках румянец. Такое ощущение, будто она в него влюбилась.

Нет, нет, только не это. Девчонка она очень красивая. И душа у нее дай бог каждому, характер мягкий, нрав кроткий. О такой жене только мечтать… Но Никита женат. И очень любит свою Марту. Даже если бы сам в Татьяну до смерти влюбился, все равно не променял бы жену на нее. Не из той он породы…

* * *

— Татьяна, ты куда?..

— Никуда…

Мать спрашивает, дочь отвечает. Никита стал невольным свидетелем их разговора.

Конец дня. Вечереет. Возле дома остановилась белая «шестерка». Татьяна увидела ее в окно. И к двери.

— Опять Кирилл?..

— Да ну его…