Брат

На проходной меня завернули в бюро пропусков, а пока я получал разовый, пришла уже знакомая главная оператор и отвела в отдел кадров. Дальше пошла рутина оформления. Кадровичка, смешливая полная женщина лет за тридцать пять, заставила заполнить анкету карандашом. Потом внимательно изучила её, кое-что поправила и только после этого разрешила переписать чернилами. У меня даже появилась справка о том, что работаю в ночные смены, потому не могу посещать вечерние занятия. Это железобетонное обоснование зачисления на заочное обучение.

На моём пропуске поставят два маленьких штампа – «часы» и «конверт». В принципе, их часто ставят операторам. Часы – свободный проход в любое время. Иногда вохровцы взбрыкивают и не пропускают никого во внерабочее время без заранее подписанных списков или таких значков. А ведь часто приходится подменять кого-то заболевшего в другой смене. Конверт – проход с портфелем или сумкой. Без него оставляй свои вещи в камере хранения, а она работает только в рабочее время, или надо просить охрану открыть комнату. Тем это лишние хлопоты, потому часто возникают недопонимания. Местные всеми правдами и неправдами стараются обосновать себе проход с вещами. Обосновали и для операторов – поесть с собой на смену они должны взять? Должны! И что, им судок по городу в авоське нести? Словом, пронос вещей у меня тоже будет.

Кадровичка решила, что меня кто-то знакомый научил сразу требовать штампы, но я это помню из прошлой жизни. Договорились, что зайду за пропуском и расписаться в приказе о зачислении в пятницу, а пока могу отдыхать. Хотя есть ещё моментик – пока я несовершеннолетний, должен работать на час меньше. Это при восьмичасовом рабочем дне, а при двенадцати – полтора. Значит, буду или уходить чуть раньше, или приходить чуть позже – словом, договоримся.

Окна комнаты отдела кадров смотрят прямо на двери проходной. Наверное, чтобы люди сразу понимали, что их приход-уход всегда под контролем. А ещё перед будкой народ имеет обыкновение постоять в тенёчке, покурить и поболтать на свежем воздухе. Вот я, пока сидел, частенько в окошко поглядывал, знакомцев примечал. Кстати, увидел кое-кого, но тот, кого высматривал, не проходил.

Дома вновь переоделся в рабочее. Высоцкого вспомнил, как он там, в песне, наезжал на своего знакомого? Выяснял: «Где твой чёрный пистолет?» Взял с собой браунинг, который с чердака. Калибр маленький, стреляет недалеко, останавливающая сила слабенькая, но, как сказал один умный человек: «При нужде лучше иметь дамский пистолет в кармане, чем боевой кольт дома, в ящике письменного стола». Так что мой пистолетик, да с чердачными патронами, легко поместился в жестяную коробочку и ждёт в кармане маленького рюкзака, вдруг он сможет пригодиться. Совсем из параноидальных соображений, кидаю в рюкзак и свой рабочий инструмент. На всякий случай, может, кому антенну наладить придётся. Адрес знаю, пора сходить в гости к знакомому из прошлой жизни.

С полчаса просидел в скверике, отслеживая остановку. Как приехал мой бывший завлаб, проследовал за ним.

Вадим Валерьянович собственной персоной. Мой старый начальник. Именно он нашёл меня ещё студентом МГУ, и именно он столько лет держал в чёрном теле. Обаятельный, пробивной, пусть немного тугодум, но вцепляется в понравившееся, не оттянешь. После того как начальник исчез, я долго прикидывал – основа была его, но довести проект он организовал нас. Может, начальную идею завлаб тоже у кого-то спёр? Впрочем, это не важно. Сейчас важно то, что он курит трубку. Хорошо так, вальяжно. А курительную трубку ему подарили в восемьдесят четвертом, на пятидесятилетний юбилей, до того человек курил обычные сигареты. Сейчас 1972 год, но у него трубка. Пусть не та шикарная, подарочная, а попроще, но трубка. Интересно, да? Впрочем, прежде чем выйти на работу, я по-любому собирался зайти к нему в гости.

Звонок в дверь предварил беседу.

– Кто там?

– По вопросу Ельцина Бориса Николаевича.

Если мне сейчас скажут, что такой здесь не живёт, извинюсь, повернусь и уйду. Но дверь открылась, и на меня смотрит ошарашенный Вадим Валерьянович.

– Сергей?! Ты?! Заходи! – и уже за закрытой дверью, осторожный начальник продолжил: – Молодец, что перешёл! Мы с тобой тут такие дела наделаем! Ты из какого года?

– 1997-го.

– Что так долго?

– Стенд восстанавливал.

– А! Меня не нашли?

– При мне нет.

– Отлично! Значит, маяк сохранился. Я по второму направлению, по переносу материальных объектов, закладку организовал. Там маяк оставил, а здесь некому было приёмник сделать. Ну, раз ты появился, мы быстро его смастрячим.

– А как же вы, который остался в 1991 году?

– Как? Легко и просто – покойником он там лежит.

– Но почему?

– Ты думаешь, твой оригинал остался в точке отправления?

– Думаю, остался.

– Зря. Он умер. Когда сознание уходит, человек умирает. Про душу слышал? Так вот – она и есть сознание. Значительно сложнее, конечно, но для понимания хватает.

– Но вы же говорили…