Брат Андрей, 'Божий контрабандист'

Подобное отношение было у него и к знакомому окружению. Я ловил его у дверей, собирающегося идти в церковь в рабочих ботинках или с двухдневной щетиной на лице. Но когда я начинал выговаривать ему, он смотрел на меня с укором: "Анди, мой мальчик! Меня здесь все знают!"

Миссионерская церковь дяди Хоппи была для меня загадкой. Ее двери всегда были широко распахнуты, и иногда заблудившийся бродяга заходил туда, просто чтобы погреться. Когда же дело доходило до проповеди, стулья оказывались пустыми. Но его это не останавливало. Помню, однажды он прочитал проповедь пустому залу.

"На этот раз вы пропустили наше собрание, - сказал мистер Хопкинс людям, которых не было в церкви. - Но я встречу вас на улице, и тогда я вас узнаю. А теперь послушайте, что Бог хочет сказать вам..."

Когда проповедь закончилась, я возразил: "Вы слишком загадочны для меня. Когда я начну проповедовать, мне бы хотелось видеть в зале реальных людей".

Дядя Хоппи только рассмеялся в ответ. "Вот посмотришь, - сказал он, - мы еще не дойдем до дому, как встретим человека, который должен был сидеть на этом стуле. А когда мы его встретим, его сердце уже будет подготовлено. Время и пространство являются ограничением только для нас, Анди; мы должны полагаться на Бога".

И действительно, когда мы возвращались домой, к нам подошла уличная бродяжка и дядя Хоппи сказал ей заключительную часть проповеди, словно она слушала его предыдущие сорок минут. В ту ночь я опять спал перед камином, а к утру этот неутомимый подрядчик и его жена привели ко Христу еще одного человека.

Наконец однажды из Глазго пришло письмо: там появилась долгожданная вакансия. Мне нужно было к осени явиться в школу.

Мы устроили триумфальное шествие вокруг кровати мамы Хоппи - дядя Хоппи, бродяжка и я - и вдруг поняли, что расстаемся, может быть, навсегда. В сентябре 1953 года я уехал в миссионерскую школу в Шотландии.

На этот раз мне уже было нетрудно найти школу. Я поднялся на невысокий холм с чемоданом в руке, а там дошел до дома No10 по улице принца Альберта. Это было двухэтажное здание на углу, окруженное низкой каменной стеной. Я увидел остатки прежней металлической ограды, без сомнения, отправленной на переплавку во время войны. На деревянной арке над входом я прочел слова "Имейте веру Божию".

Я знал, что именно это и есть цель двухгодичного обучения в Глазго: помочь студентам узнать все, что возможно, о природе веры. Узнать из книг. Узнать от других верующих. Узнать на собственном опыте. С новым энтузиазмом я прошел под арку и направился вверх по усыпанной белой галькой тропинке к двери.

На мой стук дверь открыл Кес. Как радостно было вновь увидеть родное голландское лицо. После того как мы вволю наобнимались, он схватил мою сумку и провел меня в комнату наверху. Он представил меня трем братшям, показал запасной выход и спальни остальных сорока пяти человек - мужчины в одном из соседних строений, женщины - в другом.

"Никогда не оставайся с девушкой наедине, - предупредил Кес. - Нам даже нельзя разговаривать с ними. Мы видимся только за обедом".

Вскоре состоялось мое официальное знакомство с директором, Стюартом Динненом. "Мы поставили цель - сказал мне мистер Диннен, - научить наших студентов доверять Богу во всех Его обетованиях. Мы отправляем служителей не на традиционные миссионерские поля, но на новые территории. Наши миссионеры работают самостоятельно. Они не смогут трудиться эффективно, если будут бояться или сомневаться в том, что Бог действительно исполняет то, о чем Он говорит в Своем Слове. Поэтому мы учим не столько идеям, сколько доверию. Надеюсь, что именно этого вы ищете в нашей школе, Андрей".

"Да, сэр, именно так".

"Что касается финансов, вы, конечно, знаете, Анди, что мы не берем плату за обучение. Наши преподаватели приезжают из Лондона, как и я, и никто из сотрудников нашей школы не получает зарплаты. Расходы на проживание, питание и другие затраты сводятся всего к девяноста фунтам в год, что составляет чуть больше двухсот пятидесяти долларов. Это небольшая сумма, потому что студенты сами готовят еду, убирают за собой и вообще все делают сами. Но мы просим внести эти девяносто фунтов заранее. Как я понимаю, вы не в состоянии этого сделать".

"Нет, сэр".

"Ну, что ж, вы можете платить частями, по тридцать фунтов в начале каждой сессии. Но ради вашего блага и ради остальных мы настаиваем на том, чтобы эти деньги были уплачены вовремя".

"Да, сэр. Я совершенно согласен".

Я действительно был согласен. Вопрос оплаты моей учебы стал первым практическим испытанием глубины моего доверия Богу. У меня было тридцать фунтов, которые я привез с собой из Голландии. Что касается следующих семестров, я намеревался посмотреть, как Бог будет удовлетворять мою потребность в деньгах.