Брат для волчонка (СИ)

«Заткнись, — сказал он себе. — Терпи и молчи. Ты отомстишь. Всё равно, даже если сам сдохнешь. Это надо только тебе. Жри свою руку и думай. Не тупой же ты? Всё-таки был в первой четвёрке среди всех выпускных классов».

Постепенно мысли затуманились, и Рэм почти задремал.

Его никто не трогал — основная масса ночлежников ещё промышляла на городских улицах и большая часть нар пустовала.

Было тихо. Только в углу стонал во сне какой-то старик.

Куда же идти? Эта мысль ему снилась даже во сне.

В администрат нельзя. Загребут в приют, а то и в тюрьму. А расскажи всё, что было, так решат, что он сам и взорвал гостиницу.

Это юристу легко, свалить всё на него, Рэма. Это то, чем эта тварь и занималась всегда для отца — подпортить биографию конкурентам.

Запахло куревом.

Соседи подтягивались, хлопали дверями и запускали холодный воздух. Рэм сжался, пытаясь забиться под короткую куртку с головой и ботинками.

— Спецы сегодня по окраинам шуровали, — донеслось сквозь полусон.

— Я даже смотреть не пошёл.

— Это — как под утюг, что б их, тварей поганых. Уроды.

— Говорят, что контрабандистов зачистили.

— Наркоту, что ли?

— А то!

«Неправда! Наша семья никогда наркотиками не торговала!» — вскинулся Рэм и проснулся.

В ночлежке было теперь совершенно темно, лишь кое-где на нарах светились огоньки коммуникаторов.

Кто-то тощий торчал у дверей и, приоткрыв щёлочку, курил в коридор.

— Эй, пацан, сахару хочешь? — окликнули Рэма снизу.

Он свесил ноги. Силился разглядеть во тьме, кто там возился под его нарами?

— Давай, — сказал он подумав.

Ограбить его было сложно: одежда да комм. Но комм с идентификатором, сбыть такой очень трудно. А сахар…

Сахар был никакойским наркотиком, одно название. А вот силы давал. И силы ему были сейчас ой как нужны.

Может, отец тоже возил сахар? А застучали, как за наркотики? Твари поганые…

Снизу просунулась грязная рука с запаянной в пластик щепоткой сахара.

— Сколько? — спросил Рэм.

— Десятик.

— Ты чё, охренел? За пять граммов сахара?

В темноте хихикнули.

— То-то, гляжу, ты не наш, чистенький. Это не простой сахар, салага, а бодяжный, напополам с хингом.

— Да ну его, — поморщился Рэм. — Не нужен мне хинг. Если сахар есть, то давай.

Бродяга хмыкнул и протянул ему другой пакетик. Рэм взял и щёлкнул пальцем по браслету:

— За эрго? — спросил он.

— Да бери так, я им хинг бодяжу, — хмыкнул бродяга. — Кипяточку в коридоре возьми. Дальше по коридору бочка стоит с подогревом.

Рэм благодарно хмыкнул, порылся в карманах куртки и кинул бродяге жвачку с «ломом», слабеньким галлюциногеном, какой продают в клубах.

— Держи, завалялась. Это для девчонок, а какие мне сейчас девчонки?

Он спрыгнул вниз. Помял в пальцах пакетик — там было навскидку граммов 20 сахара. Если просто высыпать в рот, будет противно.

Бродяга прав — высыпать в кипяток, ещё и согреет.

Он выбрался в коридор. Здесь было светлее, и он заозирался в поисках обещанной бочки с кипятком. Из глубины коридора, как раз со стороны обещанной бочки, пошатываясь, вышли двое.

Они шли в обнимку. Пьяные или накуренные — не поймёшь.

Коридор был не очень широким, и левый толкнул Рэма к стене, протискиваясь мимо него.

— Ты чё, заносит на поворотах? — Рэм толкнул его плечом и ощутил, как что-то твёрдое скользнуло по куртке и упёрлось в ремень.

«Нож», — осенило его.

Он ударил снизу, выбивая вверх руку с ножом. К счастью, противник был не старше его, тощий и весь какой-то замученный.

Рэм перехватил в воздухе выбитый нож и сразу опустил руку вниз. Махать ножом перед носом противника — признак шестёрки или идиота. А если вынудят бить, то и тут проще снизу.

— А ну, вон пошли! Лазят тут всякие! — сказал он резко.

Двое препираться не стали. Они разглядывали Рэма и противно так ухмылялись.

Если бы просто искали приключений — стали бы задираться. Значит, обкурились, и берегов не видят вообще.

Дело было знакомое. Рэм знал — в уличной драке побеждает тот, кто быстрее ударил исподтишка. У этих не вышло, но они всё равно нападут. Таким на продажу сгодится и куртка. Как раз на две дозы хинга.

Двое чуть перестроились. Первый шагнул назад, второй на Рэма.

У второго тоже вполне мог быть нож, и Рэм, не дожидаясь, пока он его вытащит, изо всей силы пнул нового противника в голень.

— Ах ты, сучонок! — взвыл тот.

В полутьме Рэму показалось сначала, что этот, второй, — тоже ровесник, но по голосу оказалось, что старше. Просто доходяга.

— Пришей его, пришей! — трусливо заголосил первый.

Рэм замешкался на секунду. Ему привычней было бить арматуриной или цепью, но не ножом.

Промедление его и спасло. Второй вытащил не нож, а газовый пистолет, и Рэм успел защитить курткой лицо.

Пистолет был древний, газ выдохся, и Рэм, смаргивая слёзы, пнул второго ещё раз в то же самое место, а потом долбанул затылком об стену.

— Пожар! — заорали из барака, учуяв едкий противный газ, и первый бросился наутёк.

Но второй оказался не из трусливых. Он уронил бесполезное оружие, растопырил руки и как зомби пошёл на Рэма.

Двое парней выскочили из барака, обхватили его сзади, а он шипел, плевался — тоже нанюхался своего газа — и угрожал, прорываясь к Рэму: