Брат Гримм

Фабель позвонил матери. Она сказала, что чувствует себя превосходно, что ей надоел весь этот шум и она опасается, что Лекс вконец разорится, торча рядом с ней, вместо того чтобы трудиться в своем ресторане. По телефону голос мамы звучал совсем молодо, и Фабель немного успокоился. Этот вневременной голос существовал в его сознании без всякой связи с седыми волосами и некоторой медлительностью движений. Закончив разговор, он тотчас же позвонил Габи. К телефону подошла его бывшая супруга Рената. Говорила Рената, как всегда, подчеркнуто безразличным, на грани враждебности тоном. Фабель никогда не мог понять причину подобной тональности. Ему казалось, что Рената считает его виноватым в ее любовной связи, разбившей вдребезги их брак. В голосе Габи в отличие от голоса матери звучала неподдельная радость. Они поболтали о здоровье бабушки, о школьных успехах Габи и о предстоящем уик-энде, который планировали провести вместе.

В какой-то момент Фабель спросил:

— А ты помнишь то время, когда я читал тебе на ночь книжки?

— Конечно, папочка. Только не говори, что станешь поить меня теплым молоком и читать вслух «Петер-растрепа», когда я приеду к тебе в субботу.

— Нет… не буду, — рассмеялся Фабель. — Ты помнишь, что никогда не позволяла мне читать сказки братьев Гримм, включая «Белоснежку» и «Спящую красавицу»?

— Помню, конечно. Я ненавидела эти сказки.

— Но почему?

— Честно… не знаю. Они были страшными. Или скорее… жуткими. Хотя эти сказки считаются детскими, но на самом деле они рассчитаны на взрослых. Так же бывает у клоунов. Предполагается, что клоуны смешные и дружелюбные, но они вовсе не такие. Они мрачные. Мрачные и темные, как те деревянные маски, которые носят на юге во время масленицы. Ты, конечно, можешь сказать, что это связано с древними верованиями людей… но тем не менее. А почему ты спрашиваешь?

— Да просто так. Или, скорее, в связи с кое-какими недавними событиями, — ответил Фабель и, оставив скользкую тему, вернулся к обсуждению семейных вопросов и планов на уик-энд. Отец никогда не позволял себе омрачать беседы с дочерью своими рабочими проблемами, а сейчас, похоже, он был очень близок к этому.

Закончив разговор, Фабель приготовил себе спагетти, налил вина, уселся за стол и, не прекращая жевать, принялся читать вводную главу книги Герхарда Вайса.

Германия — сердце Европы, а «Дорога сказок» — не что иное, как душа Германии. Эти сказки — история Германии. Эти сказки — сама Германия.

Наш язык, нашу культуру, наши успехи и наши провалы, нашу сердечность и нашу злобу — все это вы встретите, шагая по дороге сказки. Так было раньше, так будет и впредь. Все мы — заблудившиеся в лесу дети, и к свету нас ведут только наши невинность и чистота. В то же время мы — злые волки, избирающие себе жертву среди слабейших. Германцы всегда стремились к величию. К величайшему добру и величайшему злу. На этом пути нам приходилось совершать крутые повороты, принимать непростые решения, и немецкие народные сказки по сути своей — рассказы о чистоте и порочности, о невинности и коварстве.

Эта книга — повествование о великом человеке. О человеке, который помог нам понять самих себя и понять наш язык. В этой книге вы узнаете о том, как этот великий человек шагает по дороге сказки, идет избранным им самим путем. В то же время у вас может возникнуть вопрос: не сбился ли этот гении с пути и не затерялся ли сам во тьме леса?

Фабель быстро перелистал несколько страниц и понял, что книга написана в форме путевого дневника Якоба Гримма, путешествующего вместе с братом по Германии, чтобы собирать сказки и легенды. Гримм представал в книге капризным педантом, который готовил свои преступления так же тщательно, как записывал сказки или сочинял трактаты по филологии. Вскоре Фабель наткнулся на главу, побудившую его немедленно отставить в сторону бокал с вином. Глава называлась «Подменыши». Начиналась она так: