Брат гули-бьябона

Остановившись передохнуть, я с удивлением отметил, что шерп успел уйти далеко, но кричать я не стал — если Пасанг нашел нужным пойти на морену, значит, у него были на то причины… Я ждал теперь только конца уже не опасного, но все еще мучительного спуска, и когда снег подо мной перестал крошиться и осыпаться, сел, тяжело и устало дыша.

Туман стянуло вверх. Он висел над замкнутым амфитеатром тоненьким колеблющимся потолком, пропускающим сквозь себя рассеянные лучи солнца. Озеро и вблизи было как черные чернила, хотя сквозь его мглу можно было рассмотреть каждую расщелину на неглубоком дне. Плоский берег был идеальным местом для бивака, и я сразу увидел свой рюкзак, вытащенный шерпом из выноса снежной лавины. На рюкзак он, наверное, и указывал.

Вытащив палатку, я укрепил ее между камней, забив снегом длинные полы. Работая, я посматривал на близкую гору, с вершиной, похожей на рыбий хвост. Она не курилась, и я надеялся, что это признак хорошей погоды. Тогда, думал я, завтра мы сможем повторить восхождение и, может быть, вновь наткнемся на след йети.

Стая лерв[3] опустилась на берег и, хлопая крыльями, побрела к воде. Птицы шли так уверенно, что я испугался — они не заметят ледяную воду! — но у самой кромки ее они повернули и двинулись к следу шерпа. Какая-то странность была в этом следе… Я подошел вплотную — и мерзкий холодок опять пронизал меня: шерп ушел босой!.. Все мои надежды рухнули сразу и окончательно, потому что разутый лавиной человек не может уйти далеко, даже если он сумасшедший…

2

Нашарив в рюкзаке фонарь, я снова подошел к следу. Если шерп вытянул из лавины рюкзак, лихорадочно думал я, значит, он был в уме и мог обернуть ноги какими-нибудь тряпками… Если он сошел с ума, он не стал бы искать рюкзак…

Взошла луна и осветила морену.

Теперь я не торопился. Тщательно осмотрел следы. Возле берега они расплывались, но выше, на свежем снегу, были достаточно четки. Они были крупнее моих, а большой палец странно вывернут в сторону. Кроме того, у пятки можно было проследить два треугольных отпечатка, как от пучка волос…

Нет, это не были следы шерпа, и я сразу нашел тому доказательство — там, где идущий попал ногой в расщелину, на камне остался пучок колючей щетинистой шерсти. Затаив дыхание, я собрал рыжевато-коричневые волоски. Это мог быть только йети… Но кто же тогда вытащил рюкзак из завала?

Я осмотрелся.

Опять понесло туман, и окружающее приобрело жутковатый оттенок — гигантские тени, как безмолвные драконы, вплывали в ущелье и распускали надо мной мягкие страшные когти… Я медленно двинулся к кулуару… За ночь, думал я, пока я буду раскапывать шерпа, йети тоже уйдет…

Крик, похожий на заунывный стон чайки, донесся издали, сверху. Я поднял голову и в неверном лунном свете увидел на каменной глыбе, поднявшейся над ледяным сераком[4], черную тень. Я сразу вспомнил истории о черных альпинистах — поморозившихся на ветру и холодах. Только высота может уберечь этих несчастных от гангрены, и, отверженные, они годами бродят по вершинам, желая и боясь оставленного внизу мира… Вот еще один, подумал я, рассматривая черную тень. Мне даже показалось, что я вижу за его спиной рюкзак. Больше того, на секунду блеснуло в лунном свете острие ледоруба, которым он цеплялся за камни… Впечатление было настолько сильным, что на секунду я поверил, будто это и впрямь заблудившийся европеец. Но мой крик не произвел никакого эффекта. Тень растаяла…

Ночь призраков, думал я. Шерп… Йети… Следы… И как бы для того, чтобы окончательно меня запугать, обнаружился новый след. Он шел от завала к озеру и вдруг, не пересекаясь со следом йети, резко сворачивал в сторону… Я не мог сшибиться: ботинки шерпа были на острозубых кошках, и это был именно он, смертельно боявшийся даже упоминаний об отвратительном снежном человеке — тхлох-мунге[5], как он его называл.

Я настолько устал, что находка только успокоила меня. На радость сил не было. Но, прежде чем отправиться в палатку, я проследил след шерпа до самой морены и убедился, что он вел вниз, в долину, к хижине буддиста-отшельника, у которого мы оставили свои вещи… Сколько людей, думал я, пыталось увидеть хотя бы тень, хотя бы силуэт йети, найти хотя бы самые ничтожные доказательства его существования! Экспедиции обшаривали пещеры и ледники, исследователи выманивали у тибетских лам скальпы, якобы принадлежавшие йети, создавались международные комитеты, но йети не торопился к долгожданной встрече, и сведения о нем воспринимались лишь как отзвуки странных легенд…

Я прошел около коша. Это непальская мера. Она равняется примерно двум милям, однако местные жители обращаются с ней весьма произвольно. Когда они говорят, что до цели остается два коша, это не значит, что вам придется идти четыре мили — просто вас ожидает достаточно долгий путь… И сейчас я сказал, что прошел кош, не потому, что знал точное расстояние, а потому, что слишком устал и мне трудно было сориентироваться на морене.