Брат Иуда

Андуз отослал в банк заявление с просьбой предоставить отпуск по болезни и заключение врача. В чемодан он положил белье, которое понадобится ему в Ашраме. Несколько раз он пересчитывал рубашки, носки, носовые платки. Его не покидало ощущение, что он обязательно что-нибудь забудет. Он никак не мог унять легкую дрожь в руках. Он ни о чем не думал, но руки помнили! Он закрыл ставни, отключил счетчики, обошел квартиру, еще раз проверил счетчики. Он находился так далеко от всего этого.

Чемодан показался ему столь тяжелым, что он взял такси. Тот же самый вокзал, тот же самый поезд, как будто все повторялось вновь. Он принялся педантично выбирать место, желательно где-нибудь посередине вагона. Сейчас он простой бухгалтер, старый холостяк, мелочный человечек с разными причудами, которые одновременно защищали его и успокаивали. Время от времени в памяти всплывало это имя: Фильдар! Но Андуз не давал воли воображению, приводил в действие засовы, замки, как в банке, когда он запирал сейф. Он закрыл глаза, чтобы не видеть мелькающие станции, знакомые пейзажи, напоминающие о том, что Реймс приближался. Он попытался думать о Леа. Леа — это оазис в пустыне. Кто знает… может, потом, позже… когда все будет кончено… он сможет вновь ее видеть, встречаться с ней… Просто чтобы иногда, наспех, получить от жизни то, на что другие мужчины имеют право каждый день… присутствие женщины, шелест юбки, духи… Большего он и не требует. Теперь он навсегда лишен права требовать. Он даже перестанет желать этих откровений, внутренних перевоплощений, которым Учитель обещал научить своих учеников. С болезненной остротой он понимал, что метил слишком высоко. Но он чувствовал себя обязанным защитить Учителя. Его миссия заключалась в самопожертвовании. Так солдат подрывает мост и гибнет сам…

Реймс… Приехали. Нужно выходить, придать лицу выражение ничего не знающего человека. «Блезо?.. Умер?.. Не может быть!..» Он сел в такси, низко наклонил голову, когда машина проезжала мимо стройки. «Прости!» — сказал он про себя. И вот перед ним длинная аллея поднимается к Ашраму. Символично! Он принадлежал к числу тех, кого впереди ждало восхождение. Бедный, жалкий Христос, воплощающий преданность и верность. По пути он встречал учеников, которые приветливо здоровались с ним. Здесь он пользовался уважением, и эта мысль придала ему немного уверенности. Он поставил чемодан в кабинете и тотчас отправился к Учителю.

— Надо же! — удивился Учитель. — В понедельник?

— Я взял отпуск по болезни на две недели.

— Что-нибудь серьезное?

— О нет! Переутомление, усталость, мигрень. Вчера весь день провалялся в постели.

— Ты в курсе, что у нас случилось?

Андуз довольно хорошо изобразил удивление. Поднял брови. Слегка скривил рот.

— Что?

— Блезо умер.

— Ах! Какой ужас! Сердечный приступ?

— Нет. Упал из строящегося здания «Босолей». Это совсем рядом.

Андуз сел, продолжая разыгрывать непонимание.

— Но что он там делал?

— Вот этого… боюсь, мы не узнаем никогда. Я оповестил его мать. Похороны состоятся в Дижоне. Ты поедешь со мной?

Андуз с опаской посмотрел на Учителя. Почему он задал этот вопрос?

— Я неважно себя чувствую, — ответил он.

Но нет, Учитель спросил это без всякой задней мысли. Он выглядел как обычно. В больших неподвижных глазах отражался свет, падающий из окна.

— Я доволен, что ты приехал, — сказал он. — Я должен чувствовать ваше присутствие. Сегодня вечером мы соберемся. На Западе люди не знают, как должны происходить похороны. Покойника кладут в коробку, его перевозят, обращаются с ним, как с вещью. Мне хотелось вам как-нибудь показать обряды, которые нужно совершить, чтобы помочь усопшему обрести новое состояние. Это очень важно, особенно если он умер насильственной смертью.

— Почему? — спросил Андуз дрогнувшим голосом.

— Потому что дух страдает, когда грубо отделяется от тела.

— По вашему мнению, Блезо будет страдать?

— Да. Он, Ван ден Брук, братья Нолан… Все наши друзья, насильно вырванные из этой жизни и не успевшие принять… ранние христиане об этом уже знали, что и подтверждает таинство соборования. Но сам смысл таинства забыт, как и многое другое.

— Ужасно… мне… мне жаль их.

Учитель показал на десяток писем, лежащих стопкой около пишущей машинки.

— А вот тебе и работа. Но время терпит.

Андуз вскрыл письма. У Учителя никогда нет ничего срочного. Несколько счетов, как всегда. Письмо от предпринимателя…

Смета…

— Что это такое?

— Я собираюсь, — сказал Учитель, — оборудовать новое помещение для освежевания туш, пристроить один этаж к гостинице. К нам приезжает столько гостей!

— Сто пятьдесят тысяч франков! Где вы хотите, чтобы я их взял?

— Наследство Нолана.

«А если мне не удастся избавиться от Фильдара, — подумал Андуз, — если я не придумаю как?.. Если я заболею! Если все брошу. Очень легко витать в облаках, а другим предоставлять возможность месить грязь!»

— Наследства Нолана, возможно, мы не получим, — заметил он.

— Хватит тебе, Поль!.. Вечно ты со своими сомнениями. Ты знаешь так же хорошо, как и я, какие распоряжения сделал Патрик.