Брат моего бывшего мужа (СИ)

Она мирно посапывала, лежа в кровати, подсунув ладони под щеку. Во сне её лицо расслаблено и приобретает естественность, поэтому она сейчас выглядит милее и беззащитнее. Когда Она спит, я смотрю на её ресницы, чуть подрагивающие в темноте. Я смотрю на Неё и её лицо близко — близко, такое по-детски открытое и какое-то…уязвимое. Любимое до последней чёрточки. Странно, но полностью рассмотреть лицо человека, можно только, когда он спит. Во время поцелуя-глаза автоматически закрываются, словно срабатывает какой-то механизм, днём это как-то тоже не удаётся, зато ночью, ты видишь человека спящим, видишь таким, какой он есть. Видишь его настоящего. Во сне лицо становится настоящим. Хотим мы этого или нет, оно рассказывает о нас всю правду. Вот лежит она такая, вся растрепанная, милая, похожа на счастливого ребенка — ну как не влюбиться? На высоком лбу выделяются темные, изящно изогнутые брови. Тонкий, слегка вздернутый нос придает лицу девушки игривое выражение. За полными, четко очерченными губами нежно-розового цвета прячутся ровные жемчужно-белые зубы. Длинные ресницы, словно перья диковинной птицы, обрамляют глаза. Румянец на щеках похож на нежные персики, а губы — на лепестки роз.

Я надеялся, что она видит хороший сон, про нас с ней. Я хочу быть твоим сном, Милая. Я хочу сниться Тебе. Спи спокойно, Любимая. До рассвета ещё далеко.

Любуясь Евой, рассуждая о том, что ей снится, я и сам незаметно уплыл в царство Морфея, чтобы гулять по снам прекрасной девы, лежащей рядом со мной.

Глава 33 (18+)

Евгений.

Утро разбудило меня солнечным лучом. Я не знал, что утром солнце светит так ярко…И тем более не знал, что светит оно именно в это окно. На улице светлое и теплое летнее утро, поэтому дверь балкона полностью открыта. А вместе с тем все помещение осветилось яркими солнечными лучами, отражающимися на чистом полу. Тело от неудобной позы, в которой я провел ночь, затекло. Я потихоньку стал сползать с кровати, но тело было мне не подвластно, поэтому потихоньку не получалось. Я случайно задел ногу Еву. Это прикосновение разбудило её.

— Доброе утро. — я вновь любовался её заспанной мордашкой. — Я, наверное, введу новую традицию для себя.

— Какую? — она сладко потянулась, оголяя живот и ребра. Я не смог сдержать себя и поддался соблазну.

— Каждое утро любоваться на твое прекрасное заспанное личико, — тихонько, по-кошачьи подползаю к ней, резко наваливаюсь и начинаю её щекотать. — Доброе утро, Мир! Как у тебя настроение? Деловое? Подтянутое? Серьезное? Дела, дела, дела? А у меня вот цветочно шариковое, понимаешь ли! — я продолжал ловить её извивающееся тело. — Что? Не вписываюсь в твою программу? Подумаешь! Мне моя нравится! Вот такая, цветочно шариково зайчиковая! — Она пыталась спрятаться от меня, замотавшись в одеяло. — Ага! И в тебе заскакали? Так это ж хорошо! Боишься с настроя делового сбиться? Ничего…

— Ой, ой. Оставь, я боюсь…ой, не могу…ха, пусти, я боюсь щекотки

Слова путались со смехом. Ева извивалась, сбывая в клубок простыни, касаясь моего лица то волосами, то нежными ладонями. Наконец, ее упругие пятки забили по моему телу, и она вырвалась. Я следил за ней, но был сжигаем желанием, которое разгорелось во мне, и сдерживать его с каждой минутой становилось все труднее. Она подняла высоко над головой руки, потянулась кверху движением, от которого рубашка задралась еще выше, оголяя основания грудей. Её торс округлился и манил меня к себе, как бы предлагало себя моим прикосновениям. Я подошел к ней, дрожа от возбуждения. Слегка обернувшись, она смотрела с улыбкой, в которой играла яркими всполохами страсть.

Все моё существо напружинилось, я был готов войти в неё. Я схватил её на руки и перенес на кровать. Матрац кровати прогнулся, когда на него обрушилась тяжесть наших тел. Ножки Евы раскрылись, она позволила продолжить ласку. Она опять хотела меня. Держа рукой меня за талию, она трепетала от своего возбуждения, которое передалось её телу от моего. Мы стали ласкать друг друга. Она притянула меня к себе, закинула мне на шею ножки, впилась мне в торс, и я почувствовал, как мой возбужденный мужской орган был уже во всеготовности.

— Еще, еще… — шептала она, задыхаясь. — не останавливайся. И я ускорялся, стараясь погрузиться как можно глубже в ее тело.

Я уже не владел собой, я превратился в поршень, который работал без остановки. Она извивалась, кричала от страсти, но я не останавливался. Казалось, что все мое тело превратилось в один лишенный мысли орган страсти. Прикосновения рук, губ делались все чаще, все настойчивее, непрерывнее. Я ласкал клитор Евы, чувствую, что скоро наступит разрядка. Наконец движения тел слились в одно непрерывное наслаждение. Стон вырвался из горла Евы и я почувствовал, как по ее телу прошла волна оргазма, приближая и ускоряя мою разрядку. Я излился в ее лоно спустя несколько толчков. Последняя судорога полного наслаждения прошла по моему телу.