Брат мой, ящер

— Не хочу вас обидеть, молодой человек, но у меня впечатление, что вы все-таки меня разыгрываете. Ангел? Ну ладно. Ангел так ангел. Но ангел — омоновец? Разыгрываете? Так? Только честно? Для чего?

— Нет, дорогая Ирина Сергеевна, я над вами не смеюсь. Нам, ангелам, вообще чувство юмора не очень свойственно. А насчет верующих и неверующих — это все понятия относительные. Одни верят, потому что душа их тянется к небу, другие, как, например, один из ранних христиан Тертуллиан, говорили, что веруют, потому что абсурдно, третьи думают, что верят, но на самом деле просто бредут в стаде, не поднимая головы к небу, и просто не могут да и не хотят отличаться от других. С другой стороны, даже просвещенные атеисты в глубине души алчут того, что философ Кант называл «нравственным императивом». Вопрос вовсе не в том, верит ли человек или не верит, а в том, во что и как он верит. Какой-нибудь ближневосточный шахид, взрывающий себя с толпой ни в чем не повинных детей и женщин, тоже уверен, что делает святое дело, после которого прямым ходом направится в рай, где его с нетерпением поджидают прохладные сады, фонтаны, благоуханные кальяны и волоокие гурии…

— Вы хотите сказать, что это именно вы стали на пути Вааламовой или, как вы говорите, Бильямовой ослицы? Для чего вы меня разыгрываете?

— Я вас вовсе не разыгрываю, а рассказал я вам о бедной ослице, чтобы хоть как-то подготовить вас к беседе с моим господином.

Простите меня за длинный монолог, мы уже приехали. Вот это кафе, называется «Палермо», заходите смелее.

— А как я узнаю того, кто пригласил меня?

— Не беспокойтесь, узнаете, — успокоил ее Гавриков.

Глава 2. Кафе

В кафе с огромными фотографиями развалин римского Колизея и Помпей было прохладно — наверное, был включен кондиционер — и сумрачно, но Ирина Сергеевна сразу же увидела высокого слегка полноватого человека, который встал из-за столика на двоих и с улыбкой направился к ней. Ей показалось почему-то, что именно таким она себе его и представляла. Солидный человек в солидном отлично сидящим костюме. Улыбающийся президент какой-нибудь компании. Хотя кто его знает, нынче проходимцы сплошь и рядом выглядят куда респектабельнее порядочных людей.

— Я уж думал, вы где-нибудь застряли, хотя, — он посмотрел на часы на руке, — пожалуй, я несправедлив. Прошу вас, садитесь. Меня зовут Иван Иванович. Буду с вами честен и сразу же признаюсь: это не мое имя, и если уж быть совсем откровенным, это даже не мое лицо и не моя внешность.

— Как это?

— Со временем вы поймете. Но свое настоящее имя я пока назвать вам не могу. Впрочем, какое это имеет значение?

Иван Иванович смотрел на Ирину Сергеевну с какой-то мягкой доброжелательностью, от которой у нее сразу потеплело на душе. Почти отцовской. Ангелы и прочие чудеса вместе с болезнью Альцгеймера тихонько отплыли куда-то в сторонку, на душе стало спокойнее. Ей было просто приятно смотреть на Ивана Ивановича и совсем не хотелось больше думать о всех сегодняшних странностях и нелепостях. Она почувствовала, как душа ее как-то неожиданно преисполнилась покоем и детским радостным предвкушением какого-то приятного чуда. Вроде подарка Деда Мороза или похода в цирк.

— Чтоб ничего нас не отвлекало от завтрака и нашей беседы, давайте займемся вашей правой ногой.

— В каком смысле? — спросила Ирина Сергеевна. Каким-то ускользающим краешком сознания она отметила, что на этот раз почему-то даже не удивилась странному предложению. А может быть, промелькнула в ее сознании забавная мысль, она уже вообще потеряла способность удивляться. Может, это и к лучшему? Может, это просто защитная реакция организма от всех этих телепатий, ангелов, везших ее в «вольво», и человека, который знает про нее все. Ведь стоит на мгновенье допустить реальность того, что происходило с ней в это утро, как ее привычный мир с твердо устоявшимися понятиями возможного и невозможного, а с ними и остатки здравого смысла должны были мгновенно взорваться, погребя под обломками ее здравомыслие, а может быть, и вообще всю ее жизнь.

— Видите ли, друг мой, чтобы чувствовать себя спокойной при нашем разговоре, вам нужно сразу же привыкнуть к мысли, что многие ваши представления о том, что возможно, а что нет, не совсем соответствуют действительности. Во всяком случае, пока вы имеете дело со мной. — Иван Иванович мягко улыбнулся. — И не волнуйтесь, в чудесах тоже есть своя логика, уверяю вас. Во всяком случае, держитесь подальше от понятия «этого не может быть». Поверьте, это хороший совет, да вы и сами скоро в этом убедитесь. Вот, например, если не ошибаюсь, вы уже с полгода страдаете от двух межпозвоночных грыж. Так ведь они, кажется, называются?

— Да-а…

— Стандартная физиотерапия в вашей поликлинике вам почти не помогла, от операции вы очень благоразумно отказались, и сейчас вас пользует доктор Роман Борисович. Его иголки, массаж и растяжения улучшили ваше состояние, но правая нога иногда еще побаливает. Так?