Брат мой, враг мой

– Что бы он ни говорил, каждое его слово действует мне на нервы, и я готов его убить! Хорошо ещё, что кровь бросается мне в голову и я не слышу его голоса, а то убил бы. С тех пор как мы с ним связались, меня, словно кошмар, преследует одна мысль: вдруг в один прекрасный день он скажет что-то, от чего будет зависеть моя жизнь, а я не услышу, просто потому, что это сказал он. Вот как я его ненавижу!

– Однако ты первый надумал объединиться с ним.

Кен с досадой отмахнулся.

– Да знаю, знаю! Это потому, что при некоторой сообразительности мы может выжать из него всё, что нам нужно! И я до сих пор уверен, что это так.

– Ты уверен! – возмутился Дэви. – При нем ты становишься просто полоумным, какая уж тут сообразительность!

– Я предоставляю действовать тебе.

– И напрасно, я совсем не отличаюсь сообразительностью в таких делах. Никогда ловкачом не был и не буду! И брось ты обманывать себя, Кен: ты не раскрывал рта потому, что больше чем наполовину был согласен с ним. Дугу стоит только заговорить о деньгах, чтобы уложить тебя на обе лопатки.

– Но ведь мы приехали сюда из-за денег, разве не так?

– Это ты приехал из-за денег; и это ещё одна причина, почему я не стал с ним спорить. Я считаю, что наш прибор можно показывать сейчас. В его теперешнем виде он служит отличным доказательством правильности нашего принципа. А кто этого не понимает, тот просто болван. Но я когда-то заключил с тобой соглашение и не нарушу его, как бы мне не было тяжко, потому что ты-то, конечно, будешь требовать своего.

– Что это ещё за соглашение?

– Ты не помнишь?

– Ох, Дэви, ты вечно поднимаешь столько шуму из-за каких-то там слов! – устало вздохнул Кен. – Я что-нибудь сболтну сгоряча, а ты уже считаешь, что я дал обещание на двадцать лет вперёд. Ну, что ещё я сказал?

– Ты сказал это не сейчас. У нас с тобой был однажды разговор – давно, когда мы ещё только начинали работать. Ты хотел, чтобы я работал с тобой, пока мы не будем обеспечены деньгами. И обещал, что потом станешь работать со мной над тем, чем действительно стоит заняться. И тогда уж не будешь думать о том, сколько денег принесет нам эта работа; ведь самое главное – насколько новой и важной окажется идея.

– Ах, ты всё о том!

– Да, ты прав, Кен, «всё о том!» – твердо сказал Дэви. Он встал и, уже не сдерживаясь, заговорил со страстной убежденностью: – И если то, что советует Дуг, поможет нам скорее получить эти твои деньги – будем действовать по его указке, и кончено! И нечего пилить меня за то, что я не послал его ко всем чертям. А, да пропади он пропадом! – вдруг вспылил Дэви. – Давай работать! Давай подумаем о том, чего он хочет: о передаче движущегося изображения. Всё равно какого…

– А я всё-таки скажу, что…

– Лучше не говори, – резко оборвал его Дэви. – А то я сейчас способен тебя убить. Тебе, видно, так и не понять, что меня мучает. Ты думаешь, я расстроен тем, что, по его мнению, изображение на экране не представляет интереса? Я-то с ним не согласен, но раз нет, так нет, вот и всё! Отрицать необходимость усовершенствования прибора – просто глупо. Что мне не дает покоя, что сидит во мне, как гвоздь в черепе, это требования, которые он нам предъявляет. Он хочет, чтобы прибор работал лучше, но разве в приборе дело? Нет, ему нужно устроить зрелище для кучки негодяев, которым на всё это наплевать ещё в большей мере, чем ему! А вся важность нашей идеи, вся её новизна…

– Скажите, ради бога, в каком мире, по-вашему, вы живете? – вдруг вмешался Ван Эпп, переводя удивленный взгляд с одного на другого. – Конечно, это не мое дело, но я стою тут, слушаю вас и вижу, что ничего-то вы толком не понимаете. С такими вещами я впервые столкнулся пятьдесят лет назад и лишь потом понял, что, пока в нашей стране существуют такие порядки, надо с этим мириться, и всё тут. Вам просто не дадут жить иначе.

– Это зависит от того, чего человек добивается, – отрывисто сказал Дэви.

– Да чего бы вы ни добивались, – всё сводится к одному и тому же. Вам нужны деньги. Но когда люди вроде вас думают только о том, как бы добыть побольше денег, дело их плохо. У вас нет к этому таланта. Вы не влюблены в деньги. Вы влюблены во что-то другое, и поэтому для вас деньги только билеты, вот и всё.

– Билеты? – переспросил Дэви.

– Ну да. Билеты на право входа туда, куда вы хотите. А в такие места, где вам хочется бывать, – в богатые дома, шикарные рестораны или лаборатории с тем оборудованием, которое вам нужно, – без этих билетов не войдешь.

– Называйте деньги как угодно, – сказал Кен. – Для меня они – звонкая монета, и пусть её будет как можно больше, чтобы я мог делать что хочу и посылать всех к черту.

– Ничего у вас не получится, – заметил Ван Эпп. – Вы не такой человек. У вас нет настоящей страсти к деньгам.

– У меня-то?

– Вас интересует то, что можно купить на них, а не сами деньги. Надо быть не в своем уме, чтобы собирать билеты ради самих билетов.

– Значит, я хочу быть сумасшедшим?

Ван Эпп засмеялся.