Брат мой, враг мой

– Да. Этот человек обладает даром угадывать вкусы публики. С ним можно спокойно начинать новое дело. Не знаю, чем я займусь – кино, политикой… Сейчас хочу только одного, – страстно воскликнул он, – поскорее уехать отсюда! Что ты на это скажешь?

– Как же я поеду? В качестве кого?

– Кого хочешь – сиделки, секретаря, чтицы, переодетой графини. Выбирай любое, и я куплю тебе подходящий костюм.

В его энтузиазме было столько мальчишеского, что Марго не могла не улыбнуться. Никогда ещё она не видела его таким юным, таким простодушно жизнерадостным. И только немного погодя она сообразила, что Дуг хочет зачеркнуть последние полтора года своей жизни и всё связанное с заводом – старания и обманутые надежды работавших на Дуга людей были для него словно промокшей до нитки одеждой, которую хочется поскорее сбросить; что его восторженное увлечение Бэннерменом очень похоже на то, как он в свое время относился к Мэлу Торну, и что права, на которых он предлагал ей отправиться в эту поездку, вовсе не так уж неограниченны, как кажется. Ибо, если б она позволила себе сказать: «Возьми меня в качестве твоей жены», – вся радость, освещавшая его лицо, постепенно потухла бы, уступив место замкнутости и раздумью. Но в одном Марго была твердо уверена – с заводом он покончил навсегда. Он уже не вернется сюда, и вскоре Авиационная компания превратится в пустую скорлупу.

– Я поеду с тобой, – сказала наконец Марго. – И поеду в качестве секретаря.

– Но ты же никогда ещё со мной так не ездила.

– Ничего, я достаточно долго состою при тебе секретаршей.

Дуг засмеялся.

– Только не в эту поездку, детка!

– Как хочешь – иначе я не поеду.

– А твое дурацкое условие?

– Оно остается в силе.

– Что ж, я рискну! – сказал Волрат, но уже без прежнего подъема; он поклялся себе, что если Марго ещё раз попробует поступить наперекор ему, он расстанется с ней немедленно. Он решил, что так или иначе бросит её, когда выберется отсюда. Но сейчас ему неистово хотелось иметь возле себя кого-нибудь, кто помог бы ему отвлечься, чтобы не испытывать страха. Волрат чувствовал, что Марго постепенно вторгается в некие запретные пределы его жизни и если позволить ей перейти роковую границу, то он никогда уже не будет самим собой. Он не знал, каким он станет, но каждый незнакомый человек, вызывал у него недоверие – даже если этот человек таился в нем самом.

Когда Мэллори перебрались в новый, домик на Честер-авеню, у них не было времени отпраздновать свершение своей давнишней мечты. Каждый из них про себя не раз вспоминал, как они мечтали иметь свой собственный угол, и каждый удивлялся, почему событие, когда-то представлявшееся одиноким детям первым залогом полного счастья, оказалось на деле таким малозначащим. Дэви уверял себя, будто это только потому, что переселение в новый дом совпало с множеством других событий. Рано или поздно они непременно соберутся всей семьей и устроят себе праздник.

До сих пор такой возможности ещё не было, и вскоре Дэви окончательно убедился, что её и не будет: однажды вечером Марго пришла домой и, блестя глазами, объявила, что забежала домой только на минутку – уложить в чемодан кое-какие вещи: она уезжает в Калифорнию.

– Иными словами, Волрат ждет тебя на улице? – спросил Кен. Он был бледен.

– Да. Мы поедем, как только я соберусь.

– И надолго ты уезжаешь?

Марго пожала плечами:

– Не знаю.

– Но ведь ты вернешься, правда? – не отставал Кен.

– Ну, конечно, – ответила Марго, и в глазах её мелькнул испуг, словно она только сейчас начала понимать, что происходит. Дэви видел, что ей страшно; ему и самому вдруг стало страшно он неясного предчувствия, что её уход к Волрату – дурное предзнаменование, трагическое значение которого выяснится когда-нибудь потом.

– Я вернусь через… ну, через несколько недель, – торопливо добавила Марго. – Все мои расходы будут оплачиваться, так что я каждую неделю смогу высылать вам пятьдесят долларов.

– Спасибо, – с холодной иронией сказал Кен. – Ты нас этим просто выручишь.

Марго обиженно взглянула на него и побежала вверх по лестнице. Братья прислушались к её шагам наверху, но через минуту она, стуча каблучками, сбежала вниз с маленьким чемоданчиком в руках, очевидно почти пустым, ибо она размахивала им, как сумочкой. Марго подошла сначала к Дэви, и они крепко обнялись.

– Ну, пока, малышка, – хрипло произнес Дэви. – Будь счастлива.

– Я вернусь, – с жаром пообещала она. – Ты же знаешь – я вернусь.

Она обернулась к Кену, молча вставшему со стула.

– Разве ты меня не поцелуешь? – спросила Марго.

Лицо Кена побледнело ещё больше. Значит, она забыла о вчерашнем поцелуе – а он думал о нем всё это время!

– Братья и сестры не целуются, – сказал Кен. – Тем более, если они уже взрослые. Они просто пожимают друг другу руки. – Но руки он ей не протянул.

– Кен!

– Не забывай писать нам. А главное – присылать деньги.