Брат мужа

– Прямо все? – судя по тону, мужчина усмехается, – никого не забыли?

– Нет. Уходите!

– А это квартира Леванских?

– Да.

– А Всеволод Викторович Леванский здесь живет?

Боже… Новый вид издевательств… Или новые проблемы.

Но скрывать смысла нет.

– Да.

– Откройте тогда, пожалуйста, я – его брат, Иван.

10

– Севка… Сев… – Иван аккуратно трогает Севу за плечо, и я тревожно поджимаю губы: слишком огромная рука у него, такая пугающе темная на фоне белой футболки Севы. Кажется, стоит ему чуть-чуть неаккуратнее двинуть пальцами, и сломает что-нибудь. Навредит.

Но это, конечно, дурацкий, иррациональный страх. Иван не причинит вреда. Он же брат.

Брат, о котором Сева не говорил никогда, только упоминал пару раз. И приглашать его не планировал к нам, знакомить не собирался.

Брат, который знает наш адрес… Откуда? Сева написал.

Я смотрю, как Иван склоняется над Севой, щелкает перед его глазами пальцами, и вздрагиваю от звука щелчков, громкого, жесткого.

На секунду мне кажется, что Сева сейчас отшатнется, моргнет. Но нет. Смотрит по-прежнему в экран, там идут советские мульфильмы про Новый год.

Иван поворачивается ко мне:

– Полгода уже?

– С сентября, – коротко отвечаю я.

– И врачи что говорят?

– Не обнадеживают.

Мне становится неприятно, словно отчитываюсь перед ним. Тон такой, требовательный, жесткий. И взгляд тоже сканирующий, словно ищет во мне темные места. Изъяны.

Да и сам Иван…

В памяти возникает недавняя картинка: я открываю дверь и в шоке отшагиваю назад.

Потому что возникший передо мной мужчина пугающе огромен. В растерянном ужасе отмечаю самые яркие, самые запоминающиеся черты его. Руки. Плечи. Борода. Взгляд. Ох…

Иван настолько пугает, что машинально дергаюсь, чтоб захлопнуть дверь, и он в последний момент упирает огромную темную ладонь в дверное полотно, препятствуя.

– Можно зайти? – голос его, не смягчаемый больше дверью, громким эхом отдается по нашей небольшой квартирке, наполняет ее гулом.

– Я… – мне тут же становится стыдно за свою реакцию, глупую, такую глупую! – Конечно… Пожалуйста, проходите…

Иван делает шаг, переступая порог, и наша, и без того маленькая прихожая, кажется еще меньше, в ней буквально не хватает воздуха и пространства.

– Спасибо, – гудит Иван, оглядывается, ведет плечом, и на пол тяжело падает большая спортивная сумка.

Его вещи? Он к нам с вещами?

– А где Севка? – спрашивает Иван, и я перевожу взгляд с сумки на полу опять к его лицу, моргаю удивленно.

– В комнате…

Он же не знает…

– Он… болен.

– Да? – Иван хмурится, темные густые брови съезжаются к переносице, – так сильно, что не встречает?

– Да.

У меня как-то не хватает слов, чтоб описать ситуацию, да и с порога это как-то… неправильно.

Потому только киваю и жестом приглашаю Ивана пройти в комнату.

А затем стою на пороге, наблюдая, как Иван идет в сторону совершенно не обращающего на него внимания Севы.

По пути коротко, в нескольких словах, обрисовываю ситуацию.

Получается холодно и отстраненно.

Словно со стороны, слышу свой голос и немного удивляюсь его безэмоциональности. Ничего не осталось у меня, похоже. Никаких сил, никаких реакций.

И вот теперь, когда брат мужа, похоже, окончательно убеждается в том, что я не шучу, Сева не шутит, и все плохо, мне хочется, чтоб Иван ушел.

Как можно скорее.

Все равно не поможет же, а терпеть его здесь сил никаких нет.

– Слушай… Эм-м-м…

– Алина, – подсказываю я.

– Да, прости… Так вот, Алина, я бы хотел помочь. Ты не против?

– Нет, конечно, – усмехаюсь я горько, – вот только чем?

– А чем надо? – он поворачивается ко мне, смотрит, серьезно, строго, и мне снова становится не по себе под этим взглядом. Надо же, манера общения какая… Требовательная. Словно ему все вокруг должны.

– Как бы это ни звучало банально, но будет неплохо поддержать материально, – пожимаю я плечами, машинально складывая руки на груди, закрывая себя в позе защиты. Слишком уж взгляд у Ивана жесткий. И сам он неприятный. Большой и грубый, словно лесоруб.

– Мази от пролежней, памперсы, лекарства… – начинаю перечислять, чтоб не думал, что просто так денег прошу. Нет, я, конечно же, могла бы встать в позу и сказать, что у нас всего хватает, но это же не так! Не хватает! Моей одной ставки не хватает! Инвалидность Севе не оформляют тоже. И сбережений нет. И кредиторы! Но про кредиторов я не говорю, это кажется совсем стыдным. Как-нибудь сама разберусь. А Иван, если денег даст чуть-чуть на лекарства и памперсы, то буду рада и благодарна.

– Список составь, что нужно, – кивает спокойно Иван, – я привезу. А еще что требуется? Может, врачи какие-то? Исследования? Анализы? Или этот… как его… мозгоправ? Ты говоришь, что у Севки все работает, но он просто не хочет? Значит, надо сделать так, чтоб захотел…

– Легко сказать, – устало вздыхаю я.

И молча иду на кухню.

Там ставлю чайник, достаю печенье, скромную нарезку сыра и колбасы из холодильника, режу хлеб. Иван – гость, его надо, наверно, покормить… Опять же, судя по большой сумке с вещами, приехал издалека.