Брат на брата. Окаянный XIII век

Шли всю ночь, а утром уже стояли перед лагерем князей. Мстислав Удалой молча выслушал посадника Твердислава, погрозил перстом новгородцам и, улыбнувшись в бороду, кинул в сторону виновато склонивших головы выборных вечем:

— Бог вам судья. Поспите малость, скоро выступаем!

Как ни противился Владимир садиться на стол в Переяславле Южном, а за год пообвык, прижился. После Владимира, Ростова, Москвы Переяславль казался ему серым, сонным, невзрачным. Не единожды разоренный половцами, город медленно наполнялся народом, отстраивался, но все равно смотрелся каким-то обветшалым и недужным. Владимир, понимая, что здесь он надолго, понемногу принялся укреплять его стены, детинец, углублять ров, налаживать ратную службу в порубежных городках. Давалось это с величайшим трудом, ибо переяславцы уже давно не ведали твердой княжеской руки, жили бедно, в великом страхе. И как не страшиться, коли на юге половцы, на северо-востоке — Новгород-Северский, князья которого только и ждут повода, чтобы присоединить к своим землям ослабленный Переяславль.

Помня наказ Юрия, Владимир жил мирно, стремясь налаживать добрососедские отношения, но в свой первый же приезд в Киев понял, что Всеволод Чермный — волк и с ним дружбы не будет. Когда же он услышал, что против киевского князя идет огромное войско, Владимир принялся готовить дружину к походу, и на чьей стороне ему быть, сомнений не было.

Объединенное войско князей взяло на щит Речицу и еще несколько городков по Днепру. Всеволод Чермный ожидал их с войском под Вышегородом. Туда же пришел и Владимир со своей дружиной. Всеволодович был встречен Мстиславом Удалым тепло, по-родственному, по-отечески. По предложению новгородского князя Владимир поставил свой шатер рядом с его шатром, и их княжеские стяги реяли на ветру тоже рядом.

— Вон как наш-то взлетел, — не без гордости говорили переяславцы о Владимире Всеволодовиче, — с самим Мстиславом на равных! Уважает земля русская сыновей Всеволодовых!

Уже второй день стояло два войска на виду друг друга. Князья, пришедшие к Вышегороду, ждали, что Всеволод Чермный, увидев перед собой столь много княжеских стягов, придет с повинной, но тот решил по-иному. Рано утром третьего дня стояния, когда полки князей, рассеявшись по полю, принимали пищу и только сторожевой полк стоял при оружии, князь Всеволод Чермный повел вышегородцев и киевлян на пришлых. Сторожевой полк черниговского князя Ростислава Рюриковича заслоном встал на их пути. Сеча была жестокой, много воинов пало на поле брани, в их числе сложил голову и старший сын Рюрика, зять великого князя владимирского — Ростислав. Но жертвы не были напрасны. Полки князей, спешно построившись, двинулись к месту схватки. Они шли полукольцом, обтекая вышегородцев и киевлян с двух сторон, а когда те опомнились, было уже поздно: путь к отступлению за стены города был отрезан. Предстояло биться до последнего воина или сложить оружие. Предпочтение было отдано последнему. Войско Всеволода Чермного сдалось, а сам князь успел вовремя покинуть место битвы. Он вернулся в Киев, чтобы набрать новые полки, но киевляне не пошли в войско. Они стали грозить Всеволоду, что выдадут его, и тогда тот бежал из Киева в Чернигов.

Вышегородцы открыли ворота города победителям. Посадив в Вышегороде князя Мстислава Романовича, новгородский князь Мстислав Удалой повел объединенное войско на Киев. Киевляне тоже открыли ворота и с радостью впустили в город князей. По решению совета киевский стол был отдан луцкому князю Ингварю Ярославичу, но тот, отказавшись от великой чести, передал великокняжеское правление смоленскому князю, а сам ушел с дружиной в Луцк.

Мстислав Мстиславич повел своих новгородцев в Чернигов, где затворились в крепости Всеволод Чермный и его брат Глеб. Двенадцать дней они стояли под городом, осадив его, разорив посады и окрестности. Глеб Святославич, выйдя из города, умолил новгородского князя снять осаду, простить Всеволода Чермного, который, потеряв все, ослабел умом и теперь лежит в жару и беспамятстве. Получив немало отступного, Мстислав Удалой, отдав Чернигов Глебу, мало того, отпустил плененных под Вышегородом князей Ростислава Ярославича и Ярополка, брата его.

Владимир Рюрикович, единственно оставшийся из славного рода и шедший со смоленскими полками на Чернигов, стал не у дел. О нем забыли. Цель — установить справедливость и вернуть стол черниговский Рюриковичам — была утрачена, она затерялась при дележе городов и земель. Лишь позже смоленский князь Мстислав Романович отдал младшему сыну Рюрика Владимиру Вышегород в кормление.