Брат на брата. Окаянный XIII век

— Нет. Володимирская дружина — это щит всей земли нашей от ворога. Уводить воинов из стольного града нельзя. Что до тебя, князь Василий Константинович, то снаряди дружину ростовскую справно, не спеши, в Киев иди сторожко, дозоры во все стороны направь, чтобы какой беды не случилось в пути, да на ночлег располагаться станешь, стан огораживай частоколом.

— Так ведь по своей земле пойдем, — недоумевая, тряхнул головой Василька.

— По своей-то по своей — это верно, да береженого Бог бережет.

— Идти будем долго, того и гляди, без нас с татарами управятся.

— Эка беда, что без нас. Славы нам и так вдосталь, а людишек поберечь не помешает. Крепка земля мужиками! Тебе же, Всеволод, — обратился великий князь к сыну, — работа иная: пойдешь в Новугород Низовой с хлебным припасом и малой дружиной. Знаю, поистощали мужики за зиму. С собой возьми Кузьму Ратьшича. Пусть пройдет до Городца, высмотрит, где крепостицы ставить. Справишь дело, тогда и возвернешься.

Глядя вслед выходившим из горенки князьям, Юрий отметил про себя: «Повырастали дети, не заметил, как мужами стали. Пора пришла женить, чтобы род множился, не оскудевал. Уделы дать крепкие. Василька-то врос в Ростовскую землю, ему ее и сынам завещать, а вот своим сыновьям надо уделы присмотреть. Что до невест, то по осени сватов зашлю, а к кому? Татары подскажут. Какая земля без князя останется, туда и сватов засылать».

3

Потекли рати к Днепру: киевляне и черниговцы, смоляне и галичане, волынцы и новгород-северцы… Шли пеши и конны, плыли в лодиях водным путем. Казалось, что вся земля русская в одночасье стронулась и устремилась в половецкие степи.

У Заруба дозор остановил три десятка всадников, оказавшихся посольством татар. Впервые князья воочию увидели своих противников: кривоноги, низкорослы, узкоглазы, лица серо-желтые, зрачки маленькие, бегающие, все высматривающие. Они вели себя приниженно, часто падали на колени, били земные поклоны, заискивающе кривили рты.

Послы передали грамоту от хана Джебе, но ее никто в русском стане прочитать не смог, а на словах было сказано, что татары не враги русским князьям и земли им их не надо. Половцы же — слуги татар, рабы и конюхи. Они наказаны Великим Чингисханом за непослушание. Половцы много бед принесли русам, и потому татары готовы поделиться добычей, взятой ими в Степи, но русы должны изгнать половцев из своей земли. Татарские же послы предлагают русским князьям мир.

— Не верьте этим лживым собакам! Они прельстили речами аланов, а потом вырезали всех до единого человека! — вскричал хан Котяну, обращаясь к князьям. — Их послы приходили к нашим большим ханам, предлагали им помощь друг против друга, обещая каждому дружбу и возвышение над другими. А теперь где они? Все сегодня лежат порубленные кривыми татарскими мечами в степи. Так будет и с вами!

Послов увели.

— Что будем делать? — глухо произнес Мстислав Мстиславич, обращаясь к собравшимся в его шатре князьям. — Пойдем дальше или будем ожидать прихода татар здесь?

— На татар! Посечем им головы! — кричали молодые князья, вскочив со своих мест и потрясая кулаками. — Не допустим вражье племя до наших рубежей!

Когда молодые князья несколько успокоились, на середину шатра вышел князь Мстислав Романович — великий князь киевский. Кашлянув в кулак, он ровным густым голосом произнес:

— Пришли в Степь, назад пути нет. Ожидать ворога, не сходя с места, — значит позволить ему уверовать в свои силы, дать волю в действиях и движениях. Думается мне, что надобно идти вперед.

— А ты что молчишь, Данила Романович? — спросил Мстислав Удалой двадцатитрехлетнего сына Всеволода Чермного. — На совете все равны: и старшие князья, и молодшие.

— Не пристало мне по летам моим советы давать, — смущаясь, произнес молодой князь. — Но коли важно мое слово для общего дела, то скажу: не в голую степь идти надобно, а отойти к земле киевской, к лесам, к топким болотам и лугам мокрым, где татарской коннице не пройти, а нашим пешцам раздолье.

— Зазорно нам бояться этих недомерков, — загоготал Олег курский. — Да мы их, как мух, прихлопнем. Вон какая силища-то собралась! Душа радуется, когда гляжу на войско.

— Решено! — громко произнес князь Мстислав Удалой. — Идем встречь ворогу, а чтобы татарва про силу нашу допрежь не прознала, послам головы отрубить.

— Дозволь, князь, слово? — встал со своего места Даниил из Владимира-Волынского и, не дожидаясь разрешения, предложил: — Полков собралось немало, войско большое, но каждый из собравшихся знает, что не числом битвы выигрывают, а умением полки водить. Вот и хочу я спросить: кому жизни свои вверим, кому доручим стать над всеми?

— Знамо дело — князю киевскому! — выкрикнул князь путивльский.

Даниил волынский, выйдя перед князем Мстиславом Удалым, поклонился ему поясно и, повернувшись ко всем князьям, произнес:

— Верю князю галичскому. Ему рати водить не вновь. Он самый опытный и удачливый из нас.

— Галич Киеву не ровня! — возразил Мстислав черниговский.

Видя несогласие среди князей, Мстислав Удалой предложил: