Брат (не) моего отца

— Я получаю своё, Дашенька, — проводит носом по моей щеке, громко вдыхая воздух. – Полетели в Штаты? Там мы будем вновь счастливы, как на том острове… — руками нежно оглаживает моё лицо. — Я доверю тебе свою благотворительную платформу и сделаю всё, что ты захочешь, только полетели. Прекрати сопротивляться… ты же любишь меня и хочешь быть со мной…

— Нет! – собравшись с силами, протестую. – Уходи вон! Я не хочу быть с тобой, — проговариваю по слогам с трудом. – Я… больше не люблю тебя, Алекс! Ты мне не нужен! Уходи! Вали! – срываюсь на крик. – Убирайся!

И плевать, что вчера я говорила, что люблю. Любовь пропала! Так ведь бывает? Да? Не знаю… Я ничего не знаю, кроме как то, что погибаю, говоря ему всё это.

— Даша!

— Вон! – ору во всё горло, указывая рукой на дверь. – Убирайся!

— Хорошо, — тянет, зло смотря на меня. – Не хочешь так, будет иначе. Но, в любом случае, ты будешь со мной, — развернувшись, открывает дверь и уходит, не оглянувшись на меня, пока я медленно сползаю на пол и начинаю самоуничтожаться.

Так нужно было! Так правильно! Так должно быть!

Нужно перестать ныть! Встать и идти вперёд! Куда я там должна была идти? К врачу! Вот к нему и пойдём! Там уж точно всё будет хорошо!

Но… тогда я ещё не знала, что, придя в клинику к терапевту, я буду отправлена к гинекологу, а тот сделает УЗИ, которое шокирует своими результатами.

— Беременность. Пять-шесть недель, — проговаривает гинеколог, одарив меня счастливой улыбкой. – Поздравляю, Даша!

— Что? – непонимающе смотрю на женщину. – В смысле, беременность? Мне же… терапевт сказал, что… это… как беременна? В смысле? Я беременна?

— Обыкновенно, — улыбается врач. – Как все другие женщины. Плод в порядке, — рассказывает, водя датчиком по плоскому животу, в котором не может быть ребёнка.

Там не может быть ребёнка Алекса! Не может! Я же… Нет! Только не это!

— Инна Васильевна, перепроверьте, пожалуйста, — прошу, схватив её за руку, сильно сжав. — Может, это что-то другое? И вы просто перепутали?

— Нет, — мотает головой, хохотнув. — Ты беременна, золотце.

В голове тут же проносятся сотни статей о детях, зачатых родственниками. Болезни, уродства, травмы, насмешки и клиники, пытающиеся что-то исправить.

— Только не это… пожалуйста, — произношу со слезами на глазах. — Ну, это уже слишком. Только не это! Нет!

— Нежелательная беременность? – спрашивает женщина.

— Не знаю…

— На аборт? – разочарованно интересуется, странно посмотрев, словно недовольна и не понимает моего поведения… хотя я сама его не понимаю.

— Не знаю… — пожимаю плечами, привстав, уставившись в монитор, где изображён… наш с Алексом малыш.

Маленькое пятнышко на экране заставляет меня заплакать сильнее, чем когда я прогнала Гринберга из своей квартиры.

— Так… — выдыхает Инна Васильевна. — Не знаю, что произошло и почему ты так расстроена, но прошу, дай мне тебе кое-что сказать. Ты девочка хорошая, добрая и отзывчивая. Детишек любишь, вон как их балуешь сладостями и своими спектаклями. Поверь, свой будет не в тяжесть, какой бы ношей ни казался сейчас. Знаешь, сколько молодых девчонок здесь у меня сидят и об аборте просят, а потом мучаются, что кровиночек своих убили? – впивает в меня суровый взгляд. – Тоже, как они, хочешь жизнь себе искалечить? Тебе не позволю! Ты мне сына с того света вытащила, собрав ему на лечение через свой блог. Не могу я тебе позволить ещё одну светлую душу, как его мама, погубить. Понимаю, что учёба у тебя и о детях не думала, но мой тебе совет: об аборте даже не думай… У меня рука не поднимется твоё имя вписать.

— Инна Васильевна, этот ребёнок не должен родиться. Он… неправильный.

— Изнасиловали? – шёпотом задаёт вопрос, поникнув, но не сбавляя своего энтузиазма уговорить меня оставить малыша.

— Нет.

— Тогда в чём проблема? – спрашивает и, встав со своего кресла, садится ко мне на кушетку и словно мама обнимает.

— Я влюбилась в одного хорошего человека и была бы рада оказаться от него беременной. Пусть незапланированно, но точно бы оставила малыша… Но после одной правды я, наверное, не смогу. Малыш может оказаться больным…

— И…

— Отец ребёнка — мой… дядя, но я правда не знала тогда… и… Инна Васильевна! Я не знаю, что делать. Я же против прерывания беременности, но… здесь надо.