Брат подруги. Наваждение (СИ)

Придя к такому выводу, снова окунаюсь в тепло и уют вечера… Вот только не до конца. Где-то в подсознании какого-то хрена только и думаю, что о неопытности Яны. Она ведь вообще как чистый лист. Можно какой угодно рисунок изобразить. Испортить всё или наоборот, создать шедевр…

Кто это сделает? Неужели Марк? Не нравится он мне. Хотя мне и не должен — лишь Яне, но…

За восемнадцать лет она даже не целовалась ни разу. Пыталась лишь, когда ко мне на колени забралась и отчаянно тыкалась в губы в свои тринадцать. Больше, наверное, ни разу и ни с кем.

Выходит, что самые яркие её ощущения были со мной.

Эта мысль не даёт покоя. Почему-то дербанит осознанием, что вот-вот, и кто-то их перекроет собой. Покажет ей первый настоящий взрослый поцелуй, подведёт к сексу, раскроет чувственность… Доведёт до оргазма.

Проклятье! Почему я об этом настолько настойчиво думаю? И главное — почему мне не пофиг? Почему шарашит внутри стрёмным ощущением возможности упустить шанс?

Я не имею права. Я уже решил.

Но почему-то когда мы уже выходим из дома к машине, меня переполняет опасной решимостью. Настолько сильной, что сопротивляться не могу. И не хочу.

Блять, что я творю… Эта девчонка ведь по-прежнему влюблена в меня. Нельзя её ранить. Нельзя её трогать. Нельзя…

— Помнишь, ты просила меня научить тебя целоваться?

Яна аж замирает возле машины. Наверное, и не дышит. Смотрит на меня испуганно. Готов поклясться, что слышу её сердцебиение, настолько оно громкое сейчас.

Смотрю на неё дрожащую и робкую, и готов попрощаться с рассудком. Яна так ярко реагирует на меня… И если раньше для меня это было стоп-сигналом, то сейчас неожиданно переполняет чуть ли не нежностью. Теплом. Почему-то становится приятно быть для этой девочки единственным. Хотя бы сейчас, на это самое мгновение. Чувствую себя таким нужным, как, наверное, никогда в жизни.

— Это было ошибкой, — жалобно лепечет Яна и сжимается вся. Максимально уязвима передо мной. — Пожалуйста… Я не хочу вспоминать.

Её тихое отчаянное и стыдливое признание срывает мне тормоза. Сердце щемит от прилива нежности.

— Не будем, — мягко и успокаивающе говорю. — Я просто хочу сказать, что принимаю твоё предложение. Я хочу тебя научить.

И прежде, чем прорывающаяся где-то из глубины совесть даст о себе знать, решительно сокращаю расстояние между мной и Яной, запечатывая ей губы своими.

Глава 7

От лица Яны

Не верю, что это действительно происходит. Не могу…

Прикосновение губ Матвея к моим обжигает, а сердце грозит выпрыгнуть из груди. У меня вообще такое ощущение, что я на части распадаюсь. Не понимаю, что делать. Чувствую себя не просто застигнутой врасплох, но и обезоруженной напрочь.

Матвей почти трепетно сминает мои губы своими, не пытаясь идти дальше. А его руки расслабленно гладят меня по телу, как будто успокаивают. Чувствую каждое его действие, спокойное дыхание, крепкое горячее тело…

И сдаюсь. Это же Матвей. Ну и пусть у нас будет один только момент… Я хочу его получить. Мне это нужно. А что потом — неважно.

Подаюсь ему навстречу, руки сами собой поднимаются, цепляясь в крепкие плечи. Расправляю пальцы, провожу ими, словно пытаясь впитать в себя его очертания. А Матвей зарывается мне в волосы одной из рук, прижимая затылок ближе и сразу раскрывая мне рот губами. Напористо, жадно — так, что машинально подчиняюсь.

Чувствую, как его язык касается моего. Вздрагиваю, боясь что-либо сделать. Не пытаюсь изобразить рвение, чтобы впечатлить Матвея страстностью. Я перед ним настоящая сейчас. Открытая, будто даже обнажённая, покорная. Отдаюсь во власть его рук, губ, языка.

И Матвей это явно чувствует, потому что ​действует бережнее, медленнее, словно показывая мне. Чуть кружит языком вокруг моего, подталкивает его, гладит, всасывает. Плавлюсь от головокружительных новых ощущений и от опьяняющего вкуса его губ, судорожно хватаюсь за его плечи, чуть ли не вжимаясь в его тело. Пробую отвечать, и, когда слышу сдавленный стон Матвея, от шквала эмоций едва ли не падаю.

А потом меня словно прорывает. Жадно трусь языком о его горячий язык, начинаю гладить плечи, сжимаю волосы на затылке… Схожу с ума. Даже не думаю о смысле своих действий, ведомая то ли инстинктами, то ли чем ещё.

Матвей позволяет мне перехватывать инициативу. Отвечает мягко, плавно, ласково. Нежно даже… Гладит по телу так, будто я какая-то фарфоровая драгоценность. А потом и прижимает крепче, так, что между нами, наверное, и миллиметра не остаётся.

Не сразу соображаю, когда это безумие прерывается и как. Просто в какой-то момент горячие губы Матвея заменяются прохладным тяжёлым воздухом и моим прерывистым вздохом.

Меня больше не обнимают и не целуют. А я не решаюсь пошевелиться, лишь руки сами собой безвольно опускаются, больше не трогая и не чувствуя Матвея. Он тоже будто бы замирает напротив меня. Не делает ни движения в мою сторону. Даже не смотрит мне в глаза, да и на меня тоже. Куда-то вправо.

А у меня сердце никак не успокоится. Вообще странно, как грудь до сих пор не разорвалась от таких судорожных ударов на диких скоростях.